БЫТЬ САМИМ СОБОЙ

Быть самим собой

Анатолий Михайленко

Их книги «Волчья ягода»

Угол зренья

Художник тратит жизнь на красоту,

Меж тем, ему смеется вслед уродство.

Творца спасает вера в красоту,

А не пустая мысль о превосходстве.

- Ты заблуждаешься! – ему кричат.

И отвечает он без промедленья:

- Ошибки наши мир не очернят,

Но суть не в них, важнее угол зренья!

Двусмысленность подобную сказав,

Продолжит путь свой странный, непрактичный,

Дорогу жизни круто завязав

В невидимый для глаза ключ скрипичный.

А мы полвека или век спустя

Едва ль уразумеем, что он значит,

Художник, чей победоносный стяг

Не сзади нас, а впереди маячит?

И как же тот, который сам в себе,

И вне себя за редким исключеньем,

Не смысля ничего в своей судьбе,

Но совладал с пророческим ученьем!?

Быть самим собой

Как-нибудь дожив до сорока,

Удивишься мизерности срока,

Потому что жизнь манит пока,

А в душе светло и одиноко.

Слушая вешние колокола,

Удивляйся проискам природы.

Внешняя раскованность прошла,

Стало больше внутренней свободы.

Быть самим собой – оно верней,

Можно жить, пророком не пророча.

С каждым вдохом паузы длинней,

А слова – и реже и короче.

Надо жить

Удивительны время и местность.

Здесь избыток сюжетов и тем.

Но в изгнанье приходит известность

Мировая, и то не ко всем.

Ну а вздумаешь в чем усомниться,

Сам попробовать можешь вполне

Выжить в зоне, попасть за границу,

Стать и изгоем, но быть на коне.

Да в попытке – ни смысла, ни толку,

Годы вышли и стали в каре.

Воет ветер, а, может быть, волки, -

Надо жить, и декабрь на дворе.

В этом времени, в этом пространстве,

Знать, надежда последней умрет.

Ставим елочку в бедном убранстве,

Скоро праздник старинный придет.

* * *

А Пушкин тоже был невыездным.

Империя не цацкалась и с ним.

Хотя особой разницы не вижу,

Где прозябать – в Одессе ли, в Париже?

Вот, незадача, не был за бугром!

Да вся беда, конечно же, в другом:

На пьедестале, над толпою поднят,

Он даже русскими не всеми понят.

А если бы смогли его понять,

Друг в друга перестали бы стрелять…

И попади случайно в наш «мокрушник»,

От горя сам бы застрелился Пушкин.