Дезинтегрировать Каина

                                                         Дезинтегрировать Каина

Анатолий Михайленко

Продолжение. Начало на страницах от 22, 24 и 26 июля

-4-

— Я все–таки сделал это, я дезинтегрировал Каина! —  вырывается из его груди приглушенный крик, когда он просыпается от яркого света, проникающего сквозь толстое стекло иллюминатора. Стушевавшись, прикрывает рот рукой, оглядывается. Но в каюте он один, хотя ощущения ему подсказывают, что еще недавно здесь кто–то был, и, судя по оставшемуся в воздухе тонкому цветочному аромату духов, это была женщина. Куда и зачем она ушла?

Сандро инстинктивно шарит рукой под подушкой, нащупывает электрошокер. «От него надо избавиться. И как можно быстрее!» — решает он. Одевшись, выходит наружу и снова оказывается на корме судна, на том самом месте, где все и произошло в предрассветных сумерках. Еще раз внимательно осматривает все вокруг — никаких улик, если не считать той, что при нем. По пути в бар он достает из заднего кармана брюк черный продолговатый предмет и незаметно опускает его за борт идущего на полном ходу судна.

— Доброе утро, что будете на завтрак? — встречает его вопросом знакомый бармен–авалонец Джордж ⁴.

Сандро заказывает яичницу из двух яиц с охотничьими колбасками, сок киви и черный кофе.

— Джордж, почему сегодня так мало посетителей? Что–то случилось? — спрашивает он, предположив, что исчезновение Каина должно было бы вызвать на судне переполох.

— Народ готовится сойти на берег, через час швартуемся в Тарасбурге ⁵, — говорит бармен, протирая салфеткой стаканы.

Хлопает входная дверь, и вместе со сквозняком в бар вваливается шумная компания: впереди — Каин, как всегда, подтянутый и набриолиненный, за ним тучный розовощекий Вислюковски в обнимку с двумя длинноногими блондинками.

— Джордж, шампанского! — бросает он на ходу по–барски бармену.

Увидев Каина живым и невредимым, Сандро меняется в лице. Отложив вилку и нож, он направляется в туалет, прикрыв рот рукой, добежав к унитазу, склоняется над ним. Приступы мучительной рвоты длятся несколько минут, выворачивая желудок наизнанку и выбрасывая наружу съеденный завтрак, сгустки тягучей слизи и желто–зеленой желчи. Наконец все внезапно заканчивается, как началось. «Я, кажется, схожу с ума», — говорит он, увидев в зеркале свое измученное бледное лицо и покрасневшие белки глаз. Освежив лицо под краном, возвращается, пошатываясь, в бар.

— Что с вами, вам плохо? — спрашивает участливо бармен.

— Не обращай внимания, Джордж, это после вчерашнего, — говорит он, расплачивается и покидает бар, мельком взглянув на стол, за которым расположилась только что вошедшая компания во главе с Каином.

На верхней прогулочной палубе, к счастью, ни души. Сандро садится в лонгшез, достает пачку сигарет, закуривает. «Если прошлой ночью я дезинтегрировал Каина, то кто тогда сидит сейчас в баре с Вислюковски и барышнями?» — задается он вопросом. И находит два вразумительных ответа: или вчера на корме ему повстречался его двойник, или все произошедшее ему приснилось.

Как бы там ни было, проблема осталась нерешенной. Судебный процесс по делу «29 августа», длившийся около трех лет, закончился фарсом. Незначительные наказания понесли третьестепенные участники трагедии в бичестоунском торгово–развлекательном центре «Млечный путь», ее истинные зачинщики и исполнители ускользнули от рук правосудия.

— Тридулийская Фемида окривела на оба глаза! — сокрушался Сандро, когда после оглашения приговора они зашли с Перецом Шароном в кафе «Стойло Козерога» заглушить горечь досады чем–нибудь крепким.

— Ей не только завязали глаза, но и заткнули рот, — сказал Перец после доброго глотка обжигающей небо и гортань «Mandragora old». — При этом ей заранее подсказали, какая из двух чаш весов правосудия должна потянуть книзу.

— Кому?

— Да твоей Фемиде!

— Ублюдки, — развел безнадежно руками Сандро. После чего наступила долгая пауза. Каждый из приятелей думал о своем. Сандро — о Саломии, которую он любил больше жизни, Перец — задавался вопросом, не пора ли сваливать из страны, где политическая целесообразность ставится выше закона? «Дело даже не во мне, — размышлял он, — а в детях. Какое их ждет будущее, и будет ли оно у них вообще?»

— Саломия была для меня тем единственным, ради чего стоило жить,  — сказал, ни к кому не обращаясь, Сандро, словно разговаривал сам с собой.

— Не отчаивайся: судилище закончено – суд продолжается, — сказал Шарон.

— Не понимаю, к чему ты клонишь?

— А тут и понимать нечего! Убили твою любимую, твою жену, Саломию, беременную твоим ребенком. И она и твой не рожденный сын требуют отмщения,  — продолжил Шарон. — В одной мудрой книге, почитаемой евреями всех времен как на планете Земля, так и здесь, на Патрии, сказано: «Не берите искупительный дар за душу убийцы, смерти он будет предан…»⁶ — произнес патетически он.

— Но я же не еврей, я — тридулиец!

— Тем хуже для тебя! — продолжил тот, не моргнув глазом.

         — Ты бы еще вспомнил кодекс Хаммурапи! — съязвил Сандро.

         — А почему бы и нет! Или ты полагаешь, что древние земляне были глупее современных патрианцев, в частности, тридулийцев?  

         — А как же быть с шестой заповедью!?

          — Не путай божий дар с настойкой мандрагоры! Вы, тридулийцы, только начали строить свое государство, вырабатывать правовую систему, общественные отношения, так что, позаимствовать лучшее у предшественников не зазорно. В том числе и принцип Талиона, подразумевающий равное возмездие за совершенное преступление, более известное как «око за око, зуб за зуб»,  — сказал Шарон и посмотрел осоловело на приятеля.

— Это прерогатива государства, а не моя, — ответил неуверенно Сендро.

          — Дезинтеграция негодяя лишает его возможности совершать другие убийства. Ты знаешь, о ком речь. И возмездие должно быть неотвратимым! — сказал ему тогда Перец Шарон…

«Возмездие должно быть неотвратимым!» — произносит про себя Сандро. И сожалеет, что поспешил выбросить электрошокер в море. «Но у меня же еще остался МПМ ⁷ с глушителем! Как это я забыл о нем», — вспомнил он, вздохнув с облегчением.

Продолжение следует

Дезинтегрировать Каина

Дезинтегрировать Каина

Анатолий Михайленко

Продолжение. Начало на страницах от 22 и 24 июля

                                                                           -3-

Сандро, лежа в кровати, еще и еще раз прокручивает в памяти события прошедшего дня и приходит к убеждению, что делал все как надо, но обстоятельства складывались таким образом, что не позволили ему совершить задуманное. «В запасе еще есть три недели круиза, и я успею сделать то, что должен», — успокаивает он себя. Однако на душе скребут кошки — кто знает, как будут разворачиваться события в дальнейшем?!

Мысли его возвращаются к Терезии. Все происходящее между ними кажется ему подозрительным: до конца ли эта девушка искренна с ним? Кто может поручиться, что она до сих пор не связана с Каином и не работает на него? История полна примеров, когда женщины оказывались изощренными провокаторами и приводили доверчивых увлекающихся мужчин к краху и гибели.

«Ну, ты и мудак, — стыдится он своих мыслей. — У тебя нет оснований не доверять этой девушке! Как жертва Каина, она, скорее, союзница, нежели враг. К тому же, не она тебя, а ты ее используешь как прикрытие, хотя, кто знает, все может быть». И он решает, что осторожность ему не повредит. Если и говорить о чем–то, так только о насекомых.

«Никому не доверяй, помни, что вокруг тебя одни враги. В противном случае, из охотника сам превратишься в дичь», — вспоминает он слова, сказанные ему в напутствие Шароном, и впадает в забытье, подчинившись магии ночи. Прямолинейное течение времени останавливается или поворачивает вспять, происходит синкретизация невероятных вещей, дух умерших материализуется, вступая в отношения с живыми. Пережившие такое состояние, знают, насколько сладостны и мучительны испытания колдовством!

— …Милый, — говорит ему шепотом женщина, обнимая его. И они растворяются в ночи. Только нежность и страсть владеет ими. Он целует мокрые соленые от слез сладострастия веки, лицо и припухшие губы, не сознавая, что осыпает поцелуями не Саломию, а Терезию. Сумасшедшая ночь любви и жажды мщения!

Какая–то сила выталкивает его из постели. Одевшись в темноте, он выходит из каюты, поднимается по трапу и оказывается на корме судна. Там в предрассветных сумерках кто–то сидит в лонгшезе, курит сигару и смотрит, не отрываясь, в морскую сумеречную даль. Рядом на палубе стоит недопитая бутылка коньяка. Сандро подходит ближе и узнает в сидящем человеке Каина. Тот не обращает на него внимания.

«Вот он, счастливый случай! Понадобится всего несколько секунд и все будет кончено!» — проносится в его голове. Он опрометью возвращается в каюту. Не включая свет, достает из дорожной сумки электрошокер и снова — на палубу. Вокруг ни души.

— Ну, вот мы и встретились с тобой, Каин! — говорит он хриплым, дрожащим от волнения голосом.

Тот вскакивает, смотрит с непониманием, а потом с возрастающей злобой на приближающегося к нему неизвестного мужчину. Почувствовав опасность, поднимает для защиты кулаки, идет навстречу, собираясь первым напасть на незнакомца. Бросается вперед и натыкается грудью на электрошокер, зажатый в правой руке Сандро; получив сильнейший электрический разряд в область сердца, теряет сознание.

Сандро подхватывает обмякшее грузное тело, подставив под него свое плечо, как он проделывал это много раз с мешками сахара, работая в молодости докером в порту. Кряхтя под тяжестью груза, подходит к борту и привычным движением корпуса избавляется от него. Несколько секунд спустя внизу слышится всплеск воды и все смолкает. Оглянувшись по сторонам и не обнаружив свидетелей инцидента, он возвращается в каюту.

— Наконец я дезинтегрировал того, кто послужил причиной произошедшего прежде события, Саломия будет жить, — бормочет он одному ему понятные слова и проваливается в глубокий сон.

Продолжение следует

Mihailenko01.dlogspot.com (Спроба втечі –Попытка бегства)

Дезинтегрировать Каина

                                                  Дезинтегрировать Каина

Анатолий Михайленко

Продолжение. Начало на странице от 22 июля

-2-

Вернувшись в ресторан, Сандро не замечает каких–либо существенных изменений: участники круиза по–прежнему под звуки музыки, которая, вероятно, способствует хорошему пищеварению, предаются упоительному обжорству. Только что со сцены сошла «примадонна» с прической, напоминающей кудель, исполнявшая низким грудным голосом шлягер о неразделенной любви, в котором рефреном звучат слова «А ты такой горячий, как камушек в пустыне». И тут же освободившуюся площадку занимает ее юная соперница, практически лишенная какой–либо одежды. «Я дура, дура, дура я!..», поет она под фанеру, бегая необузданной кобылицей по сцене, затем срывает с себя лифчик, топчет его ногами и бросает в зал, после чего, кокетливо покачивая филейными частями, удаляется за кулисы. Зал взрывается бурными аплодисментами и криками «Браво!», «Брависсимо!», требуя исполнительницу хита на бис. Терезия, с интересом наблюдая за происходящим на сцене, кажется, не замечает его возвращения.

— Сегодня прекрасная программа, артисты превзошли самих себя, — говорит он, пытаясь привлечь внимание девушки.

— Вы это серьезно? Сказали бы лучше, что вам скучно, и вы решили от нечего делать приударить за хорошенькой соседкой, — говорит она с сарказмом, и смотрит на него долгим оценивающим взглядом. И на этот раз ему удается рассмотреть цвет ее глаз — черных как перезрелая черешня.

— Слово «приударить» звучит грубовато, мне больше нравится «поухаживать», — говорит он примирительно, пытаясь разрядить обстановку. — Главное, что диалог между нами уже начался, и он может привести к неожиданным последствиям.

«А он не так прост, как кажется!» — думает Терезия, продолжая сквозь прищуренные ресницы рассматривать своего соседа: ничем не примечательное лицо, черный костюм, голубая сорочка, темно–синий галстук — стандартный набор из магазина готовой одежды. Она обращает внимание на его высокий лоб с глубокими волнистыми морщинами и светлые серо–зеленые глаза с грустинкой. «Наверняка предприниматель средней руки», — выносит она вердикт. Это одна из черт ее характера — оценивать людей с первого взгляда по их внешнему виду.

Каин еще не вернулся, и Сандро, увлекшись, ненавязчиво ухаживает за девушкой в вечернем сиреневом платье с небольшим пуританским декольте. Сексуальное влечение здесь ни при чем, все это ради прикрытия: в компании женщины мужчина меньше обращает на себя внимание, чем оставаясь один, убеждает он себя. Но это полуправда, если не полная ложь. Надо быть чурбаном, чтобы не возжелать молодую красивую женщину, которая ведет себя так вызывающе скромно и независимо, с расчетом на богатое воображение представителей противоположного пола.

- У меня отпуск и я подумала, почему бы не провести его на круизном лайнере? Море, воздух, хорошая кухня и никаких обязательств! — говорит Терезия между прочим. «Она читает мои мысли?» — настораживается он, памятуя, что женщины на самом деле умнее, чем о них думают мужчины.

— И мне, как сказал поэт, захотелось бросить землю, сесть на пароход и плыть, и плыть, — поддерживает Сандро беззаботный тон, заданный девушкой. —  Вы не против того, чтобы скромно отметить это счастливое совпадение! — продолжает он, сомневаясь еще в правильности своих намерений.

Получив молчаливое согласие, он заказывает белое полусухое вино «Солнечная долина» из Карачинских винных погребов — лучших на Архипелаге Тридули — и сладости. Терезия настаивает, чтобы вместо сладостей к вину принесли фрукты.

— Если есть, лучше груши, — уточняет она.

Они чокаются фужерами уже как старые знакомые. Сандро, представившись энтомологом, рассказывает девушке забавные истории из жизни насекомых.

— Представляете, шмели, эти крылатые увальни, умеют шалить и шлют своим потенциальным партнершам любовные послания!

— Каким образом? — интересуется серьезно девушка.

— Самым банальным. Перелетая с места на место, они, на что не сядут — на деревья, кусты или цветы, — оставляют там ароматные метки. Самки, уловив волнующий запах, летят на него и попадают, образно говоря, в объятия своих соблазнителей, — рассказывает Сандро, убеждая девушку, как раньше убеждал его Перец, что жизнь на планете без насекомых невозможна.

— Если, не дай бог, вымрут все эти бабочки, стрекозы, пчелы, шмели, человеческая цивилизация будет обречена! — подчеркивает он.

— Наоборот, человечество погибнет, если перестанет следовать моде, — возражает с энтузиазмом Терезия.

— Мода — это только одно из выражений человеческой суетности, не более того, — в свою очередь пытается противоречить он.

— Нет! Нет! Ты ошибаешься, — настаивает она, переходя на «ты». — Я говорю о моде в широком смысле слова, как о направлении или тренде, то есть о том новом в культуре, науке, литературе, в жизни общества в целом, что, в конечном итоге, и дает толчок движению цивилизации вперед.

— Уверен, ты работаешь в модельном бизнесе! — говорит он.

— И да, и нет, — отвечает неопределенно она. — Это давняя история и я не хотела бы о ней вспоминать.

— И все – таки, — настаивает он.

— Однажды на званой вечеринке я познакомилась с крупным предпринимателем. Разговорились, и я по наивности призналась ему: мол, с детства мечтаю приобщиться к высокой моде. А он тут же предлагает мне для начала должность администратора в одном из своих бутиков брендовой одежды.

— И ты согласилась? — спрашивает Сандро, неожиданно для себя ревнуя Терезию к этому неизвестному предпринимателю.

— В моем положении было бы глупо отказываться от такого предложения. Правда, я и представить не могла, чем это закончится, — говорит неохотно она, вспомнив, как увлеклась этим предпринимателем, стала его любовницей. Он называл ее «Моя королева Терезия», дарил дорогие подарки, предлагал стать его женой. А кончилось все самым гнусным образом. Однажды, когда она выпила лишнего, «мужчина ее мечты» попытался подложить ее, как дешевую шлюху, под своего коллегу, этого жирного скота Вислюковски. И Терезия поморщилась, едва сдерживаясь, чтобы не разрыдаться.

— Что–то случилось? Какие–то неприятности?

— Поначалу все шло лучше некуда, — глубоко вздохнув, продолжает она. — Но через год в бутике проводят ревизию, и обнаруживается недостача. В результате Калин…

— Каин!? — непроизвольно вырывается у него.

— Да, Калин, Эдуард Калин, владелец торговой сети «AZA». Да вот он сидит в компании за столиком, — Терезия кивает головой в сторону эстрады. — Он поставил меня перед выбором: или я сяду за решетку, или он погасит недостающую сумму, а потом я верну ему деньги с небольшими процентами, продолжая, конечно, работать администратором его бутика.

— Большая была сумма?

— Более двадцати пяти тысяч кенди.

— А ты не думала, что эту недостачу подстроил сам Калин? — спрашивает Сандро.

— У меня возникло такое подозрение, но я ничего не смогла бы доказать. А если бы и попыталась, было бы еще хуже. Ты не знаешь, какой это страшный человек, какие у него связи!

— Могу только догадываться, что это за тип! — соглашается Сандро с девушкой, не говоря ей, что и он кое–что знает о Каине.

Уже за полночь, когда началась дискотека, и танцевальную площадку оккупируют бесноватые из числа «золотой молодежи», они поднимаются на верхнюю палубу, сдвигают шезлонги, садятся рядом. Высоко в просветленном Селеной ночном небе горячечно светятся вечные звезды, среди них, завалившись набок, плывет, качаясь в такт судну, Южный Крест. Он прикрыл глаза, и на мгновение ему показалось, что они оторвались от палубы электрохода и своих лонгшезов и парят в пространстве над мерно раскачивающимся океаном.

  — А знаешь, ты мне поначалу не понравился, — сказала девушка,  повернувшись к нему лицом. И Сандро целует ее.

— А сейчас? – спрашивает он.

— А сейчас мне кажется, что ты мужик что надо.

— Кажется или что надо?

— Не придирайся к словам.

— Извини, что спрашиваю, тебе удалось уладить свои дела?

— Останься работать в том бутике, я бы в жизнь не расплатилась. Поэтому по совету одной из моих подруг Анастасии я устроилась в эскорт–агентство. Так что, надеюсь скоро рассчитаться со всеми долгами, — говорит она убежденно.

— Увы, услуги девушек из эскорта мне не по карману.

— Я же тебе говорила, что я сейчас в отпуске.

— А вообще ты довольна своей нынешней работой?

— А ты угадай, что больше всего ненавидят мои коллеги?

— Сопровождать занудного клиента.

— Нет, по десять часов проводить в парикмахерской, чтобы выглядеть на все сто, как говорит моя подруга Ася…

Продолжение следует

mihailenko01.blogspot.com (Спроба втечі – Попытка бегства)

Дезинтегрировать Каина

Анатолий Михайленко

                                     Дезинтегрировать Каина

                                                                               Цель состязанья вовсе не в убийстве,

                                                                                 Но в справедливой и логичной смерти…

                                                                                             И. Бродский

Пассажирский лайнер «Trеadooly stare», покинув под вечер порт Бичестоуна, взял курс на восток к острову Рокайль¹. Идет он на полных парах, как бы пытаясь догнать дневное светило. Увы, его скорость несравнима со скоростью вращения планеты Патрия. Еще одна – две минуты и кроваво – огненный диск, как око Рока, мигнув напоследок и обдав зловещим пурпуром вечерние облака, погрузится в океан, чтобы на рассвете следующего дня вынырнуть на противоположном его конце.

Сандро Гойко сидит в лонгшезе на верхней прогулочной палубе, созерцая экзистенциональную картину угасающего вечера. С наступлением темноты уже не разобрать, где бесконечность космоса, а где — океана? Свет давно умершей звезды, попав на зрачки, отзывается в мозгу нервным импульсом. «Насколько коротка человеческая жизнь по сравнению с электромагнитным излучением звезд, бесцельно проносящихся во вселенной, — размышляет он. — Только одному человеку дана свобода выбора, только он способен осознанно поставить перед собой цель и достичь ее, каких бы трудов ему это ни стоило. В противном случае факт его рождения и самой жизни не имеют смысла и оправдания».

Уже с первых часов пребывания на судне Сандро изучил расположение спортивных площадок, плавательных бассейнов, баров, салонов – казино, ресторанов и апартаментов для VIP–персон, все это может пригодиться в его деле. Переходя с палубы на палубу, он присматривался к пассажирам. Их сотни, а ему нужен один единственный. У него с ним свои счеты. И компромисс в данном случае неуместен.

Он многажды представлял себе их встречу, которая, если произойдет, не потребует большого количества слов и действий. В его воображении все получалось как по нотам. Сейчас же, когда пришло время реализовать тщательно продуманный план, возникла непредвиденная проблема: его уверенность в себе начала давать сбой. Сандро где–то читал, что нередко в самый ответственный момент отвага покидает человека, и он меняет свое решение, находя тому веские оправдания. Но он не имеет права на такую слабость. Отступить — значит предать тех, кого ты любил и кто любил тебя. И он гонит от себя это чудище — навязчивый страх, который пытается облепить его душу как щупальцами спрут.

— Мозг сопротивляется тому, что ты намереваешься совершить, ищет варианты, чтобы поставить тебя в тупик, поэтому меньше думай об этом, — сказал он самому себе, спускаясь палубой ниже.

Из ресторана, занимающего большую часть корабельной надстройки, доносится приятная мелодия блюза Иона Дона² «Ты сегодня со мной, крошка». Стеклянная дверь автоматически открывается и Сандро входит внутрь. Лучи лазерных установок и других осветительных приборов, многократно отраженные и преломленные в диамантах, которыми усыпана с ног до головы каждая из доброй сотни женщин, находящихся в ресторане, ослепляют его и он останавливается в нерешительности. К счастью, рядом оказывается метрдотель, всем своим видом выказывающий готовность услужить.

— Вы сегодня без дамы? — удивляется он, сотворив на своем лице подобие улыбки.

Хрустящая банкнота в десять кенди, вложенная в его мягкую потную ладонь, действует безотказно. Не задавая лишних вопросов, он ведет Сандро к свободному столику, стоящему в ряду других на своеобразном подиуме. Отсюда хорошо видна добрая половина зала, эстрада и площадка для танцев.

Заказав официанту коньяк и черный кофе, Сандро осматривается. Глаза постепенно привыкают к световым эффектам, и он медленно сканирует взглядом пространство, заполненное человеческой копошащейся массой, удовлетворяющей свои потребности в общении, еде, питье и танцах. Наконец в поле его зрения попадает тот, ради кого он отправился в этот круиз. Это мужчина лет тридцати – тридцати пяти с правильными чертами лица, гладко зачесанными волосами, блестящими от бриолина. Он сидит за столом у самой эстрады в компании двух блондинок и лысеющего субъекта внушительной комплекции с зеленым в белый горошек галстуком–бабочкой под тройным подбородком.

Набриолиненного красавчика зовут Эд Калин³. Это типичный представитель того сорта людей, которые, расталкивая локтями ближних, растаптывая ногами конкурентов, идут напролом по жизни. Лет пятнадцать назад, в эпоху возрождавшегося на Архипелаге Тридули капитализма, Эдичка ходил в кроссовках, в спортивном костюме с тройными лампасами, в кожаной куртке и с такой же, как он сам, шелупонью терроризировал на рынках мелких торговцев, собирая с них дань, сражался не на жизнь, а на смерть за сферы влияния. Позже он и те из его команды, кому посчастливилось выжить в криминальных разборках, легализовались, влившись в ряды частной охранной фирмы «Беркут», зарегистрированной полковником полиции Заряном Вислюковски, сидящим сегодня с ним за одним столом.

Эти и другие сведения о нем Сандро почерпнул из криминальной хроники, роясь в таблоидах тех лет. Приватным путем он узнал также, что охранная фирма для Калина, которого в узких кругах зовут Каин, служит только ширмой. Под ее крышей нашли прибежище так называемые «Братья носороги». Эта нелегальная организация объединяет отъявленных уголовников и не уступающих им в жестокости бывших полицейских, уволенных из органов «за неблаговидные поступки». «Братья» состоят на службе у сильных мира сего, осуществляя рейдерские захваты предприятий, устраивая погромы в офисах несговорчивых фирм–конкурентов, оказывают силовую поддержку политиканам во время избирательных кампаний. Одним словом, действуют по известному принципу: «Кто платит, тот заказывает музыку».

В этой среде нередки случаи неожиданного падения одних авторитетов и возвышения других. Около двух лет назад в результате взрыва в столичном кафе «У скалы» погибает криминальный авторитет Карл Водичка, а его хорошо поставленный нефтяной бизнес каким–то образом переходит в руки Каина, что вызывает много кривотолков. Поговаривали, что взрыв в кафе был организован преемником Водички, возглавлявшим до этого его личную охрану. Но полгода спустя все разговоры на эту тему стихают, дело за недостаточностью доказательств отправляют в архив. Такой расклад был выгоден кому–то из влиятельных лиц, а кому конкретно, история умалчивает.

На Каина обратил внимание Перец Шарон три года назад, когда они просматривали вместе с Сандро серию телерепортажей о кровавых событиях, произошедших 29 августа в бичестоунском торгово–развлекательном центре «Млечный путь». В тот день, как известно, погибло около ста человек, была жестоко избита и скончалась в больнице Саломия. «Посмотри на того типа в камуфляже и черном пластиковом шлеме–сфере! — сказал ему Перец, когда тот вместе с начальником криминальной полиции Вислюковски появился на экране телевизора. — Видишь, он периодически дает какие–то указания подбегающим к нему молодчикам, а те действуют исключительно под прикрытием «стражей правопорядка», они даже стреляют и бросают бутылки с зажигательной смесью из–за их спин. И никакой реакции. Он, конечно, не стратег и не вдохновитель террора, но его вина как исполнителя не меньше…».

Тот же Шарон, узнав из газет и электронных СМИ о том, что Каин, занявшийся к этому времени политикой, собирается совершить на «Treadooly stare» пропагандистский тур по островам Архипелага как кандидат в тридулийский сенат от партии «Справедливость», не замедлил сообщить ему об этом. И вот он исподтишка наблюдает за будущим сенатором. Изучает, как тот одет, как ест и пьет, как ведет себя с соседом напротив, как небрежно обнимает девушку, сидящую рядом, как, с форсом, двумя пальцами, держит сигару, пускает между двух тонких, подобных изголодавшимся пиявкам, губ табачный дым. Имея определенный опыт наблюдения за оранжерейными шмелями, Сандро по этим мелочам пытается составить хотя бы приблизительное представление о характере этого типа.

Каин, как и следовало ожидать, ведет себя вызывающе: на окружающих смотрит свысока, говорит, жестикулируя, перебивает сидящих с ним за одним столом, навязывая свое мнение, пытаясь, таким образом, казаться значительнее, чем он есть на самом деле. Неожиданное обогащение вскружило ему бесшабашную голову. Он провонял деньгами, от которых исходит трупный смрад жертв, передающийся его окружению и ощущаемый за версту. И вот этот нувориш выходит на новую орбиту: баллотируется в сенат, что, в случае победы на выборах, гарантирует ему беспрепятственный вход в клуб политической элиты страны — он учуял там своих! — а стать его членом, значит получить доступ к бюджетным и другим государственным ресурсам...

— Вы не против, если мадмуазель сядет за ваш стол, — прерывает его мысли вездесущий метрдотель, — мест больше нет, а вы все–равно скучаете в одиночестве. — И уходит, гордо неся свою белую накрахмаленную грудь, резко контрастирующую с черным смокингом.

Сандро смотрит украдкой на незнакомку. Все в ней — от аккуратно уложенных смоляных волос, оливкового цвета лица, рассеянного взгляда и до вечернего платья с умеренным декольте, — выражает гордую неприступность и полное безразличие к нему. «Интересно, кто она и чем занимается: студентка, преподаватель колледжа, бизнес–леди? — прикидывает он. — Судя по ее внешнему виду, она может быть кем–угодно. Но почему она здесь и одна?». Он привстает с места, представляется. «Терезия», — неохотно отвечает гордячка, бросив на него мимолетный взгляд — такой быстрый, что он не успевает определить цвет ее глаз.

«Впрочем, какое это имеет значение, если у меня есть дела поважнее», — думает он, слегка уязвленный равнодушием девушки, и отводит взгляд в сторону. За столиком у эстрады сидят Толстун — так он стал называть Вислюковски, — и две крашеные блондинки. Того, за кем он наблюдал, и след простыл. Предупредив соседку, что вернется через несколько минут, Сандро выходит из ресторана. Он уверен, что Каин, воспользовавшись служебным помещением, вышел через «черный ход» на палубу подышать свежим морским воздухом или размяться после долгого сидения.

«Лучшего момента нельзя и придумать, — думает он. — Сейчас я сделаю то, к чему готовился последние месяцы, и ради чего отправился в этот круиз». Собрав волю в кулак, забыв о страхе, он, как закаленный в драках кошак, бросается на корму судна — никого. Обогнув надстройку, возвращается на бак — пусто! Каина нигде нет! Прямого контакта не получилось.

Расстроенный, он склоняется над бортом судна, вдыхает полной грудью влажный морской воздух. Глубокое звездное небо, небольшая килевая качка, шуршащие волны далеко внизу действуют успокаивающе. Но не на Сандро. Перед тем как вернуться за свой стол, он заходит в туалетную комнату, освежает лицо под струей холодной воды, брезгливо, словно прикасался к чему – то грязному, моет с мылом руки.

Продолжение следует.

Открытие Одессы

Из книги  «AMOR FATI» (2000 г.)

Анатолий Михайленко

Открытие Одессы

Качаются мачты и вымпел приспущен,

Над морем полночная светит звезда.

Наш берег открыл Америго Веспуччи,

На двадцать с прицепом веков опоздав.

Он снова не первый и даже не третий,

Но эти случайные факты не в счет.

Оставив суда-сухогрузы на рейде,

Свой парусник в бухту привел мореход.

И вот, он, красавиц, стоит у причала –

Корабль «Америго Веспуччи» в огнях,

Его черноморская зыбь укачала,

Уставшего в дальних ненастных морях.

Уснули потомки воинственных римлян,

Лишь вахтенный юный не спит у руля.

Хорошее имя, достойное имя

У нашего города и корабля.

Качаются мачты и парус приспущен,

Сигнальный огонь, как ночная звезда.

Одессу открыл Америго Веспуччи,

На двадцать с прицепом веков опоздав.

Зеленый запах

Лето вызрело. Влажно. Зелено.

Пахнет ягодой и травой.

Все сложилось, как небом велено,

И помарочки ни одной.

Для природы дела обычные,

И крестьянину не впервой

Видеть эти поля пшеничные

И подсолнечник молодой.

Все мне нравится в мирном облике

Неба, рощицы и земли.

И как ангелы в белом облаке,

Над гречихой парят шмели.

Надышусь я зеленым запахом,

Спать отправлюсь на сеновал.

Сны спокойные снятся пахарям

И не кружится голова.

Все сложилось, как небом велено,

И помарочки ни одной.

Лето вызрело. Влажно. Зелено.

Пахнет ягодой и травой.

 *  *  *

Такая нынче в южном небе кротость,

Что слезы к горлу подступили, но

Давай не будем предаваться грусти,

Хотя грустить не хуже, чем шутить.

Когда в душе не то, чтобы смятенье,

А лишь намек случайный на него;

Ни ничего, не надо огорчаться,

Серчать и вслух произносить слова.

Листва курчавится и ветви гнутся,

И улыбнуться есть чему, пока

Уже не лето, но еще не осень,

Еще не старость, но, увы, уже…

                                        Август 1999 г.

ТО, ЧЕМУ НАЗВАНЬЯ НЕТ

То, чему названья нет

Из книги «По слову, по слогу, по строчке…» (2004 г.)

Анатолий Михайленко

То, чему названья нет

Зачинаешь, сочиняешь,

Бьешься день ли, месяц, год,

Но до срока сам не знаешь,

Что в конце произойдет.

Ибо как бы не стараться,

Не жалея естества,

Ничего не может статься

Без потери вещества.

А когда все растеряешь,

Лишь послышится в ответ:

- Где-то рядом, сбоку, с краю

То, чему названья нет.

 *  *  *

Если был бы я моложе,

Заказал бы наперед

Или новый день погожий,

Или весь погожий год.

Но и так судьбе спасибо

За брожение в душе,

За лагуну в синей зыби,

Чайку в легком вираже.

А еще – за южный ветер

И под вечер – теплый дом:

Поживем на этом свете,

Чтоб не каяться на том.

* * *

Падший ангел из металла,

Из металла мудрый конь,

И горит вокруг устало

Летаргический огонь.

Атаману дела мало

До холодного огня,

Атаману не хватало

Настоящего коня.

Не пристало атаману

На майдане отдыхать,

Люльку, вынув из кармана,

Дым колечками пускать.

Надоело, нету мочи

На виду как пень сидеть,

Еще хуже среди ночи

Под луною бронзоветь.

Вот бы выскочил буланый

Из соседнего двора –

След простыл бы атамана,

Да опять в тоске с утра.

На вершине пьедестала

Из металла мудрый конь,

Падший ангел из металла,

Из металла явь и сон.

* * *

Тоска. Февраль картавый,

В запасе – пара фраз,

Я жгучую отраву

Испил уже не раз.

Не раз, дыша в затылок,

За мной ходила смерть,

И я кричал, постылой,

Отчаянно: «Не сметь!»

И жизнь превозмогала

И лет, и хворей гнет,

Но смерть вернее знала:

Она свое возьмет.

…Повремени, не надо

Являться наяву,

Приди ко мне отрадой,

Когда я позову.

ЯЛТА

Анатолий Михайленко

ИЗ КНИГИ «AMOR FATI» (2000 г.)

Ялта

Ткнул вслепую пальцем в карту

И глаза открыв едва,

Пред собой увидел Ялту –

Море, горы, дерева.

И спускаюсь я по трапу -

И поэт, и журналист,

На затылок сдвинув шляпу,

Как и встречный интурист.

Знать, он тоже любит море,

Наш седеющий добряк:

- Плиз, приятель, ай эм сорри,

Если что у нас не так.

А «не так» у нас бывает,

Скажем, ложью не греша,

Ибо удержу не знает

Украинская душа.

Вот, сижу на чьей-то даче

И «по-крымски» кофе пью –

Пью мускат, как лед горячий,

А минуты тороплю.

Да, не радует погода,

День, сочащий синеву,

Мне б дождаться теплохода,

Брошу все и уплыву.

Землепашец по природе,

Знаю истину одну:

Я у мамы в огороде

Отдохну – так отдохну!

Мне добраться бы до места,

В те свекольные края,

Где судьба впадает в Днестр –

Там и родина моя…

Обмелела только речка,

Из пудов вода ушла.

Нет и мамы на крылечке,

Мама умерла.

*  *  *

Под созвездьем Большого Ковша

Ты стоишь на ветру на обочине

И, случайной купюрой шурша,

Жизнь проходит и многое прочее.

И не хмурь понапрасну чело,

Что бы это по сути ни значило, -

Несмотря на твое ремесло,

Поздно долюшку переиначивать.

Но тоску, словно кляксу, стерев,

Понадейся на милость Всевышнего,

Чтоб, однажды душою прозрев,

Не сказать на прощание лишнего.

Ласточки на Тилигулом

Лето, приморский лиман,

Легкий, как выдох, туман.

Несколько тел загорелых

Портят немножечко берег,

А в остальном – лепота,

Взмой над водой и летай!

Вот мы уже и летаем,

Разных букашек глотаем.

Черные крылышки, белая грудь,

В чем нас еще упрекнуть?

Если б не эти комашки,

Были б мы словно монашки.

Синее небо стрижем,

В гости Всевышнего ждем.