Вердикт Каролины

Фрагмент №3 

 новеллы «Однажды в Каменце над Смотричем…»

— А! В Старом городе все возможно! — сказала Каролина без тени улыбки на лице. — Однажды возвращаясь вечером домой, я вон у тех турецких бастионов тоже увидела привидение. Испугалась, кинулась бежать.

— Не бойся, — услышала я, убегая. — Я — Юрий, сын Богдана Хмельницкого.

— Я остановилась, вся дрожа от страха. И спрашиваю сама не своя:

— А что это вы, Юрий Богданович, тут делаете? Зачем людей пугаете?

— Понимаешь, Турки поступили со мной не по справедливости, — сказал он. — Казнили меня через удушение и сбросили как какую–то падаль с Замкового моста в Смотрич. Вот я тут и подстерегаю одного из палачей. Хочу поквитаться с ним. А ты там, за воротами, случайно, никого не видела?

— Видела, — говорю, — наряд милиции. Наверное, вас ищут…

Каролина остановилась, и, указав на противоположный левый берег реки, сказала:

— Мне туда, на Польские фольварки. А ты возвращайся. Я сама ужу дойду.

— Нет, что ты! Если я взялся провожать тебя, то до самого дома, — сказал Сергей.

По старому Почтовому тракту они спускались к пойме реки, где зеленели огороды, росли, склонившись над водой, ивы и вербы. Каролина шла легкой походкой, гордо неся свою изящную, славно изваянную природой голову. Русая прядь, выбившись из–под аккуратной девичьей прически, покачивалась у виска в такт ее шагам. Иногда она скашивала темные с синей поволокой как у плодов терновника глаза на своего спутника. Девушке было приятно, что рядом идет молодой человек, не побоявшийся встречи с местными. На лице Сергея играла застенчивая, даже глуповатая, улыбка, какие часто можно видеть на лицах влюбленных.

— А ты, Сережа, откуда? — спросила Каролина.

— Я? Я из села. Руда называется. Может, слышала?

— Не только слышала, но и была там.

— Вот интересно! Когда же ты успела?

— Давно! После четвертого класса я отдыхала у вас в пришкольном пионерском лагере.

— Жаль, что мы тогда не встретились. Я бы показал тебе классные места, — сказал Сергей.

— И что там у вас такого «классного»?

— Да хотя бы дзоты! Они окружают село по периметру железобетонным ожерельем.

— Дзоты! Разве это интересно?

— Ну, тогда я сводил бы тебя в Стенку — так мы называем урочище на высоком берегу Днестра. Оттуда открывается такой вид — закачаешься! Давай, когда сдадим экзамены, махнем в Руду. Я тебя все покажу, познакомлю с родителями…

— Как тебе наши пенаты? — сказала Каролина, когда они вышли на центральную улицу Польских фольварков Суворова, украшением которой была церковь Святого Георгия.

— Мне нравится,— сказал Сергей. — И церковь у вас красивая.

— Была церковь, а теперь — планетарий, — сказала девушка.

— Зато улица носит имя великого полководца, — настаивал он.

— Да я о нем и слышать не хочу, — сказала запальчиво Каролина. — Это он утопил в крови польское восстание, получив в награду за это звание фельдмаршала.

Сергей растерялся, искоса взглянув на девушку. Недавно она пренебрежительно говорила о Петре Первом, а теперь вот уничижительно отзывается о Суворове.

— Не пойму, почему ты взъелась так на этого милого старичка? — попробовал пошутить Сергей, вспомнив сухонького с седым хохолком Суворова, каким его изобразили в одноименном фильме. — У русских всегда так: если они не воюют, то усмиряют не подчинившиеся им народы.

— Знаешь, как это называется?

— Как? — спросил заинтересованно он.

— Карательные операции, вот как! — сказала Каролина, сердито взглянув на Сергея.

— Так уж и «карательные»? — спросил, оторопелый юноша.

— А ты думал! После такого усмирения Польша и Литва потеряли свою государственность. То, чего не успел сделать Петр Первый, довершила с помощью Суворова Екатерина Вторая. Причем России достался самый «жирный кусок». В том числе вся Правобережная Украина и Подольское воеводство с Каменцом в придачу.

— Так вот почему ты так взъелась на Суворова! — догадался Сергей.

— Но мы уже пришли! — сказала Каролина, встряхнув головой, словно освобождаясь от тяжелых надоевших мыслей.  — Завернем за угол, и я дома.

Для Сергея слова ее прозвучали как приговор. Сердце его екнуло и куда–то провалилось. Так бывает в самолете, когда он попадает в «воздушную яму».

«Как только зайдем за угол, я ее поцелую. А там будь что будет!» — решил в отчаянье юноша, надеясь задержать Каролину еще хоть на полчаса...

Из книги: Анатолий Михайленко «Любая столица провинция…»   Одесса, 2013 г. и "Все то, что в нас и с нами" (США)

Портрет Тадеуша Костюшко, Карл Готлиб Швайкарт