Фрагмент
Новеллы «Однажды в Каменце над
Смотричем…»
— Сколько ног прошагало по
улочкам этим! — сказал, прервав молчание юноша, когда они подошли к
средневековой этажей в семь каменной башне Стефана Батория[1] и пристроенной к ней Польской браме.
— А знаешь, в начале
восемнадцатого века через эти врата, в Каменец въезжал московский самодержец
Петр Романов[2] со своей женой Катериной и всей
свитой, — сказала Каролина.
— И что он искал тут? —
спросил Сергей.
— Заехал по пути в
Карлсбад, куда отправлялся на лечение после Прутского похода[3], — сказала Каролина. — И тут с ним
произошел презабавный случай: когда он въехал под своды ворот, с его головы
ветром сорвало шляпу!
— На картинах и в кино
его всегда изображают с непокрытой головой и горящими, как у припадочного, глазами,—
сказал Сергей.
— А тогда Петр
наклонился, чтобы поднять шляпу, — продолжала Каролина. — Но камердинер
остановил его, мол, негоже русскому царю кланяться польскому королю, да еще в
виде каменной башни.
Петр тогда вдруг
побледнел, глаза едва не выскочили из орбит, усы ощетинились — камердинер, сам
того не ведая, напомнил ему о том, что около ста лет назад Московское княжество
едва не стало восточной провинцией Речи Посполитой[4].
— А царь Петр был скор
на руку, мог сгоряча согнать свою злость и на своем камердинере, — вставил
Сергей.
— Мог, конечно же, мог!
— согласилась девушка. — Я где–то читала, что он палкой забил до смерти своего
слугу только за то, что тот, замешкавшись, не сразу снял перед ним шапку.
— Что там какой–то
слуга! Он родного сына Алексея не пожалел, отдав его палачам на растерзание. А
на следующий день, когда труп царевича еще не успел остыть, устроил пир в честь
Полтавской победы, — сказал юноша.
Поднырнув под своды
легендарных ворот, Сергей и Каролина вышли за городские стены. Пройдя с десяток
шагов, юноша оглянулся, и увидел около Польской брамы силуэт.
«Петр!» — удивился он.
Царь стоял, подбоченившись, и смотрел в их сторону. Выглядел он не таким
величественным, каким его изобразил в поэме «Полтава» Александр Пушкин:
«Выходит Петр. Его глаза
Сияют. Лик его ужасен.
Движенья быстры. Он прекрасен,
Он весь, как божия гроза…»
Этот был с непокрытой
головой, в простом зеленом камзоле, в брюках свободного покроя, заправленных в
сапоги–ботфорты. Выглядел он неважно. Заметно было, что ему нездоровится. На
его болезненное состояние указывали цвет лица, желтого, как пергамент, и
фиолетовые круги под глазами.
Не было в его фигуре
того величия, того порыва, того темперамента, которые, благодаря книгам,
живописным полотнам и кинофильмам о нем, стали уже хрестоматийными. Причиной
тому мог быть только Прутский поход[5], закончившийся для московитов более
чем неудачно. Как вспоминал датский посланник Юста Юль, сопровождавший Петра в
этом походе, «Царь, будучи окружен турецкою армией, пришел в такое отчаяние,
что, как полоумный, бегал взад и вперед по лагерю, бил себя в грудь и не мог
выговорить ни слова…»
— Ты чего оглядываешься?
Увидел кого? — спросила Каролина.
— Да Петра!
— Какого еще Петра?!
— Романова, какого еще!
— сказал Сергей, почувствовав неловкость.
— А! В Старом городе все возможно! — сказала Каролина без тени улыбки на
лице…
[1] Король Польши, великий князь литовский (1533-1586 гг.).
[2] Пётр I Алексе́евич (1672-1725 гг.) последний царь всея Руси и первый Император
Всероссийский.
[3] Июль 1711 года.
[4] Союзное государство Польского королевства и Великого княжества Литовского.
[5] По результатам этого похода России пришлось вернуть туркам Азов, срыть
крепости Таганрог и Каменный Затон, отказаться от содержания на Азовском и
Черном морях военных кораблей. А уже построенные, либо сжечь, либо передать
Турции за незначительную компенсацию.
Комментариев нет:
Отправить комментарий