Прогулки юного провинциала

Прогулки юного провинциала

(Отрывок)

…Вскоре он был на Красной площади. Ему показалось, что он уже бывал тут, и не раз. Все здесь осталось таким, как было прежде: лысые черепа булыжника, которым мощена площадь, ядовито–красного цвета Кремль, рубиновые звезды с молотами и серпами на башнях. Мавзолей В. Л. Ленина, облицованный красным гранитом, стоял впереди мемориального кремлевского кладбища, напоминая восточную шкатулку с сюрпризом внутри.

Сергей уже было пристроился в хвост очереди желающих посетить это сакральное сооружение, когда вспомнил, что с детства боится мертвецов. «Куда я прусь? Увижу труп в хрустальном гробу и чего доброго потеряю сознание!» — ужаснулся он. И, дабы не оконфузиться, отказал себе в удовольствии посетить усыпальницу Вождя мирового пролетариата.

Он остановился на другом конце площади у храма Василия Блаженного , превращенного в музей древнерусского искусства. Неожиданно из главного входа вышла Софи Лорен  в сопровождении официальных лиц и охраны. Она прошла, не останавливаясь, сквозь редкую толпу туристов и грациозно села в поджидавший ее автомобиль. Сергей успел заметить только изящные туфельки на высоком каблуке на ногах актрисы и большие солнцезащитные очки в белой оправе, скрывавшие половину ее лица, и услышать щелканье затворов фотоаппаратов…

«А ведь храм этот — взятка, Иван ІV дал ее Всевышнему за помощь, оказанную в покорении Казанского ханства, — сделал он для себя открытие, проводив взглядом автомобиль, увозивший актрису. — После чего Москва получила прямой путь для захвата и колонизации Сибири, Кавказа и Крыма…»

Осматривая храм, он вспомнил, как скверно поступил с его создателями Иван Грозный, мнивший себя наследником византийских императоров и едва ли не прямым потомком римского цезаря Августа Октавиана:

«И тогда государь

Повелел ослепить этих зодчих,

Чтоб в земле его Церковь

Стояла одна такова…» .

У Лобного места Сергей огляделся, словно что–то разыскивал. Да, именно здесь, более двухсот пятидесяти лет назад состоялась казнь взбунтовавшихся стрельцов, решил он.

На Красную площадь согнали всех жителей Москвы и ближайших слобод. Но не ради «захватывающего» зрелища, каким представлялось умерщвление себе подобных. Будущий император Петр Алексеевич Романов был убежден, что только страхом можно добиться послушания народа. Поэтому кровь, страх и чинопочитание стали главными скрепами его царствования.

Прискакав к месту казни на взмыленном от быстрой езды коне, Петр спешился и махнул рукой: «Начинайте!» И заплечных дел мастера приступили к привычной для них работе. Делали они ее основательно, профессионально, но как–то без огонька, без фанатизма.

Их медлительность взбесила царя. Напуганный, взбешенный стрелецким бунтом, грозившим ему едва ли не лишением короны, он сорвался как ошалелый с места и, матерясь благим матом, подбежал к одному из палачей. Выхватил из его рук секиру и сам, собственноручно, и не без удовольствия, отсек головы нескольким стрельцам, с которыми недавно совершал походы на Азов . Еще не остывшая кровь казненных, медленно текла по лезвию секиры в его руке и капала ему на сапог.

Московский люд, привыкший к непредсказуемым выходкам царя, молчаливо наблюдал за происходящим. А он, насытившись запахом крови, велел своим приближенным встать к плахам вместо посрамленных палачей. И те с завидной поспешностью бросились выполнять его приказ. Обгоняя друг друга, они хватались за секиры. И вот отрубленные вельможами головы падают одна за другой с плах и, ударившись об землю, катятся подобно вилкам капусты в ров по Васильевскому спуску к собору Василия Блаженного. Но, не смотря на то, что в казне участвовала вся царская свита, процесс усекновения голов на Красной площади затянулся более чем на два часа …

Перед глазами Сергея еще маячили кровавые сцены стрелецкой казни, когда до него откуда–то донеслись обрывки итальянской речи. Он оглянулся. И снова увидел Софи Лорен. Актриса стояла метрах в десяти от него, в окружении нескольких мужчин с фото — и кинокамерами и, жестикулируя, что–то темпераментно доказывала одному из них. Она была в солнцезащитных очках в белой оправе, скрывавших половину ее лица, в кремовой блузе с глубоким вырезом, в шерстяной стального цвета юбке, не доходившей ей до колен.

И тут появился милиционер как две капли воды похожий на Никиту Михалкова из фильма «Я шагаю по Москве…», в прошлом году вышедшего на экраны страны.

— Товарищ, товарищи, внимание! Сейчас здесь будет проходить фотосессия, будут снимать иностранную актрису, — сказал он скороговоркой. — Перейдите, пожалуйста, куда–нибудь в другое место, сходите в Мавзолей или в Кремль, там тоже есть, на кого и на что и посмотреть.

 «Спорить с ментами — себе дороже!» — подумал Сергей, уже имевший опыт общения с ними, и последовал за группой туристов, направлявшихся в Кремль. Одна из девушек-туристов оглянулась, сверкнув глазенками, на милиционера–Михалкова и сказала она:

— Такой молодой, а уже подполковник…

Анатолий Михайленко