РАССКАЖИ! РАССКАЖИ, БРОДЯГА....

       Ладислав Китик

                                                                

                         РАССКАЖИ! РАССКАЖИ, БРОДЯГА…

-Х-хеть, журналер! И надо тебе в такую дырень – старшина шмыгнул носом и сдвинул свою милицейскую фуражку на затылок. – Ну, поехали, - и он по-хозяйски обхватил руль, ругнулся, выжимая педаль, и грузовик, сотрясаясь от толчков, стронулся с места.

- Всех бомжей растрясем. Их сзади в будке пять душ сидит, -гикнул он. - Писать про них будешь?

- Буду, – буркнул Вадим. Зябко поежился и замолк. В щели кабины задувал сырой ветер. Моросило. На лобовом стекле тикали дворники. Впереди подпрыгивал на ухабах мокрый капот. И хлюпала под колесами расквашенная осенью дорога.

- Почему спецприемник так далеко? – повернулся, наконец, Вадим к водителю. Методика беседы, изучаемая на лекциях по криминальной журналистике, вылетела у него из головы.

- А что ж его в центре города строить? – после паузы со вздохом рассудил старшина. - Да вот и они, казенные хоромы,

                                      *  *  *

Ржавые ворота открывали въезд во двор, окольцованный бетонным забором. Из караулки серого двухэтажного здания с зарешеченными окнами выглянул дежурный: «Чего, постояльцев привез? Ну, выгружай!»

Щелкнул замок, и из будки стали вываливаться задержанные после рейда по подвалам и чердакам бродяги. Последним  спрыгнул на асфальт мужичок в черном потертом пальто и ботинках, больше на несколько размеров, как у клоунов. Его серый подвижный глаз оживленно блестел. Другой был, очевидно, выбит. И  так лучился морщинами в нескончаемом прищуре, что казалось, будто мужичок все время весело подмигивает. Он с удовольствием потер руки и деловито спросил милиционеров, как домашний врач давних знакомых: «А что у нас сегодня на обед?»

- Во – экземпляр для очерка. В восемнадцатый раз сюда попадает. Ни паспорта нет, ни дома, ни хрена. Сам лезет под облаву, чтобы здесь холода пересидеть, - показал на него водитель. И обратился к дежурному: «Дай этому кадру с прессой поговорить. Парню на факультете задание поставили бомжа на разговор раскрутить».

                                     *  *  *

В комнате свиданий было две скамьи, наглухо привинченных к полу, и стол, за которым восседал надзиратель.

- Лейтенантик, – глянув на погоны, про себя отмечал детали Вадим.

Дверь открылась, и конвоир с усмешкой втолкнул бойкого бродяжку: «Иди-иди, сейчас прославишься»

- Владимир Иванович. Бомж! - церемонно отвесил поклон мужичок. – Живу на земле напротив неба. Все скажу, как на допросе, дайте только папиросу, - и он показал глазом на Вадима, а потом выразительно перевел взгляд на пачку сигарет, которую крутил в руках надзиратель.

- Да кури уже, шлендра старая, - он положил на стол сигарету. Бросил коробок спичек. И, цокнув языком, добавил, – до чего, зараза, хитрый. И в аду своего не упустит. Он нам уже надоел. И ведь работал же, гад, жилье в России имел. Так взял и паспорт потерял. А  тут Союз развалился. Сюда-то он приехал, а подтвердить, что в другой стране не имел гражданства, не смог. И что находился на украинской территории не смог. Вроде как и нет его. На каком, спрашивается, основании было ему выдавать ксиву? Вот и бродяжит.

- Но человек же есть, вот он перед нами сидит, - указал Вадим на Владимира Ивановича, который с видимым интересом слушал историю своей жизни.

- А вот такой державный парадокс. И не признают его гражданином, и не отвергают.

- …Судьба на то судьба и есть. Чего на нее жаловаться? - заерзал на скамейке Владимир Иванович. – Похарчусь тут месяц и на улицу до следующей облавы.

Мужичок был словоохотлив. Он поведал, что родился в Одессе возле вокзала. Мать повторно вышла замуж, а его, чтобы не мешал семейному счастью, отправила в детдом. Как и все покинутые мальчишки послевоенных лет, он поверил в придуманную от одиночества легенду, что его отец полярный летчик, где-то дрейфующий на льдине. И, закончив школу, отправился его искать. Товарный поезд увез его в будущее, как в туман. Он ночевал в подвалах, на заброшенных дачах, в бойлерных, на пунктах приема стеклотары. Летом уезжал в Крым и кормился у тарханкутских рыбаков. Научился подрабатывать за харч в приморских кафешках. Запаковывать теплую одежду на зиму в целлофан и прятать в тайниках на чердаке. Мыл вагоны на товарной, месил бетон, сколачивал ящики в тарном цеху.

- Приворовывал, конечно. Но так, по мелочам, - торопливо смягчил он свое признание, искоса уловив недовольство лейтенанта. – И все же надо было скрыться. Я привычным манером - на товарняк… Так и попал в Казахстан, в такие дали – теряются глаза. И знаете, кем я стал?

- Ну и кем? – шмыгнул носом лейтенант.

- Табунщиком! Мы, бродяги, полны дикой свободы. И, наверное, поэтому лучше понимаем всякое зверье. Я сутками не вылезал из седла, гонял по всем степям,  как ветер. Там была одна …чернобровая… Ох, красавица! - Владимир Иванович осекся, замолк, грустно опустил голову. И вдруг стрельнул глазом на надзирателя и просительно улыбнулся.

- Да на тебе, кури уже, - хлопнув по столу, надзиратель положил еще одну сигарету. - Вот лис. Да давай больше про свою кралю. Чего ты тут про лошадей?

- Не в ней дело, а в крови моей бродячей. И в неудержимой страсти, - задумчиво продолжал исповедальник. И вспомнил весенние ночи, одурь травяных ароматов. Как с чувством тянул за узду, разворачивая коня к юрте, где жила четырнадцатилетняя дочь здешнего пастуха. И пока не рассвело, проворно вскакивал в седло и мчался подальше от злых подозрений ее сурового отца. Но разве скроешься в степи? Разве утаишь от чужих глаз преступную любовь?

- Ну и че тебя, дед, застукали? – протокольно спросил надзиратель. Владимир Иванович долго молчал, думая, рассказывать ли позор своего наказания. И только тихо произнес: «Да так… не зарезали». А потом потянулись четырнадцать лет заключения серые и бессолнечные, как бараки.

С отметкой об освобождении в паспорте, как с татуировкой на груди, он вернулся в Одессу. Если дом олицетворяет внутренний мир своего хозяина, что чувствует человек, не имеющий пристанища? Не зная другой любви, он принял горькую щедрость, протянутого ему винного стакана… Свернулся калачиком на лавке в парке, накрылся пиджаком. А проснулся уже без паспорта и денег.

- А до административного ареста, ну, до этого задержания… как вы жили? – спросил Вадим, не сумев скрыть неловкость, будто коснулся недозволенного в чужой жизни.

- Знакомьтесь: король двух кварталов! - прервал милиционер замешательство молодого репортера.  – Он жалобит, потому что всего рассказывать не хочет. Этот лирик курирует на Черемушках контейнеры для мусора. Его группа воюет с другой бомжевской братией за право рыться в этом дерьме. Тут ему в рот палец не клади - руку откусит.

- Бомж в «Алтфаттере» - символ нашей экономики, - с неожиданной гордостью произнес Владимир Иванович явно заученную фразу. – О благосостоянии граждан я сужу по тем объедкам, которые они выбрасывают. Знаете, кто я? Я ваш диагноз!

Он уже кричал с вызовом, срываясь на фальцет. С ним была истерика. Милиционер распрямился, как пружина, в его руке пропеллером повернулась резиновая дубинка. Вадим побледнел. Но мгновенно, с той актерской реакцией, какая выработана у обитателей трущоб то побоями, то попрошайничеством, Владимир Иванович растекся в безвинной улыбке. И охотно встал, по-тюремному заложив руки за спину: «Пора что ли?»

- Так и запишите: «Не оказывал сопротивления», - обратился он к Вадиму, по-прежнему весело подмигивая потерянным глазом.

- Да не буду я его бить, - с досадой бросил милиционер, посмотрев Вадиму в глаза. - А ничего, что вы вот так человеку в душу лезете? Фактики выпытываете? Вы распишете его приключения, а ему это что: думаете, поможет? Или он исправится? Передовиком станет? Его место здесь! Встреча окончена, - сказал он Вадиму. И. обратившись к притихшему Владимиру Ивановичу, тихо произнес: «Пошли. Хватит балагана».

И вдруг из зрячего глаза этого проныры, завсегдатая спецприемника выкатилась и поползла по щеке настоящая слеза. Искренняя. В волнении он сунул руку в карман, но вместо носового платка достал старый синий носок. Грустно посмотрел на него и тщательно вытер лицо.

                                      *  *  *

Назад ехали молча. Водитель понимающе кивнул головой: «Насмотрелся?»

- Вишь, сигаретку дал. Человечность проявил! Моралист нашелся: в душу, говорит, не лезь! А сам – за дубинку, – думал  о случившемся Вадим, иронично искривляя губы. – А, может, старик хотел просто участия. Чтобы хоть кто-нибудь о нем слово замолвил. Кто любил его в жизни? Кто помогал, сочувствовал? А чего он в самом деле хотел? Надо писать! Писать об этом, не скрывая правды.

Мотор урчал. Так же зашоривали обзор тикающие дворники. Водитель включил радио. «Расскажи, расскажи, бродяга. Чей ты родом…» - затянула кочевой цыганский романс Ляля Черная.

- Да выключите вы его, - раздраженно крикнул Вадим.

                                         *  *  *

Встреча с мужичком постепенно забывалась. Но однажды, бодро шагая после зачета по площади на первой станции Черноморки, Вадим увидел возле телеграфного столба знакомую фигурку в черном пальто и ботинках больших, как у клоунов. Все с той же гримасой, словно подмигивая, старичок держал засаленную шапку и просил милостыню.

- Он! Конечно, он! – сам не зная, чему обрадовался Вадим. - Владимир Иванович, здравствуйте. Узнаете? Выпустили вас…

- Признал. А я тут стою. Так сказать, новое место работы, - устало пошутил он.

На молодого человека уставился одинокий глаз. И тут темное от грязи и загара лицо вечного путника, изнеможденного бездомностью, вдруг приобрело резкие черты. С бессильной злобой он сжал сухонькие кулачки и визгливо прокричал: «Зачем? Зачем ты написал обо мне? Это прочли, меня опознали. Надо мной бомжи смеются. Меня от «Альтфаттера» выгнали».

Он заплакал, согнулся и зашагал прочь.

Больше на этом месте его не видели.

У Израиля есть чему учится...

У Израиля есть чему учиться – и не только воевать…

  

  Компьютерный гигант Oracle покупает израильский стартап за $ 0,5 млрд

   Одна из крупнейших в мире компаний программного обеспечения Oracle приобретает израильский стартап «Равелло» (Ravello Systems) за 0,5 миллиарда долларов.

   Как сообщает портал Globes, к концу сентября 2015 года в компании «Равелло» работали 70 сотрудников (в Израиле и в США), кроме того, ее поддерживали несколько тысячи активных акционеров.

    Компания, главный офис которой находится в Раанане, повысила на $ 54 млн cвой венчурный капитал с момента ее создания в 2011 году.

    Фирма компьютерных инноваций «Равелло» была основана израильскими предпринимателями Рами Тамиром и Бени Шнайдером, для каждого из них это был уже четвертый удачный опыт создания процветающей компании в сфере высоких технологий.

Леонид Невзлин: «ощущение большой игры»

Леонид Невзлин: «ощущение большой игры»

( Беседу ведет Михаил Эдельштейн)          Интервью публикуется с небольшими сокращениями Он был одним из самых успешных российских бизнесменов, главным евреем страны и членом Совета Федерации. Он прошел путь от мальчика, которого не приняли в престижный вуз, до ректора университета. Все это кончилось в 2003 году, когда ему пришлось стать невозвращенцем. В 2008 году он был заочно приговорен российским судом к пожизненному заключению по обвинению в пяти убийствах и нескольких покушениях на убийство. Затем новое обвинение — в присвоении акций «Восточной нефтяной компании» — и новый приговор: еще шесть лет лишения свободы. Однако попытки добиться его экстрадиции закончились ничем: израильский суд счел представленные российской стороной доказательства недостаточными. О психологии олигархов, истории «Юкоса» и трудностях жизни нового репатрианта гражданин Израиля Леонид Невзлин рассказал корреспонденту «Лехаима».             Михаил Эдельштейн → Скотт Фицджеральд однажды написал: «Очень богатые люди не похожи на нас с вами». И Хемингуэй ответил ему: «Да, у них больше денег». Кто прав? Богатые — другие?      Леонид Невзлин ← Деньги влияют на психику, это правда. Они не только позволяют, но и заставляют потреб­лять все больше и больше. Я читаю об успехах русских олигархов в строительстве яхт и приобретении недвижимости, цифры все время растут, недавно я прочитал про яхту стоимостью в миллиард долларов… Двенадцать лет я не в России, гонка денежная до этого продолжалась лет пятнадцать, может, чуть меньше — то есть люди вот уже 25 лет зарабатывают только для того, чтобы иметь возможность больше тратить. Сыграли деньги с ними такую злую шутку или они были к этому готовы — не знаю, я не психолог. У меня денег было мало, много, очень много, совсем много — я как человек не изменился. Я не потребляю больше, чем нужно нормальному человеку. Да, я рад, что могу обеспечить близким определенный уровень жизни, образование, поездки — но вот по большому счету и все.      МЭ → Но вы общались с людьми, которые покупают яхты за миллиард долларов, — зачем они это делают? Что это дает человеку?     ЛН ← Это дает только то, что человек некоторое время будет обладать предметом роскоши номер один, пока кто‑нибудь не перебьет эту цену. Я не знаю даже, как еще ответить… Я не умею это потреблять, понимаете?     МЭ → Вы говорите, что с самого начала, как и ваши партнеры, были нацелены на реинвестирование всего заработанного в производство. Но когда вы писали «Человек с рублем», разве эта идея присутствовала в вашем сознании?     ЛН ← Там мы попытались спеть гимн капитализму и сделали это вполне сознательно — но все‑таки капитализму, а не потреб­лению. Мы жили, как жили, по умолчанию предполагалось, что все заработанные деньги мы вкладываем в развитие бизнеса. Конечно, книга писалась в самом начале 1990‑х, тогда был взрыв потребления, потому что до того был ноль, а стало достаточно много. Но я по себе помню — одеждой, часами, автомобилями я наелся достаточно быстро. МЭ → Когда смотришь на ваши и Ходорковского фотографии начала и конца 1990‑х, понимаешь, что между этими людьми пропасть: на первых — успешные мос­ковские кооператоры, на вторых — люди из фильмов про Уолл‑стрит. Меняются не только одежда и прическа, но и взгляд, выражение лица, осанка. Когда вы поняли, что перешли в новое качество? ЛН ← Такое было несколько раз. Был период Центра научно‑технического творчества молодежи — интересный, веселый, с неплохими зарплатами. Потом период кооперации, который принес кучу денег. Что‑то мы, конечно, потратили, но в 1989‑м было решено создавать банк, и мы туда вложили все, что было. Банк дал колоссальный толчок интеллектуальному и профессиональному развитию, мы же были непрофессионалами, а там мы достаточно быстро выросли, пришло самоощущение белых воротничков. Дальше было время приватизации, накопления предприятий. «Юкос» достался нам в плохом состоянии, с долгами, плюс низкая нефть. После дефолта 1998‑го теряем банк, остаемся с «Юкосом», вытягиваем его за счет снижения себестоимости добычи, начинает расти цена на нефть, добавилась Восточная нефтяная компания. И, наверное, в 1999 году возникло ощущение большой игры. Компания стала давать значимый процент валового национального продукта. Это уже не про деньги, а про масштаб управления, решения задач, понимание своего места. Еще раньше Ходорковский принимает решение идти в сторону открытости, мы решили все про себя рассказать, стать прозрачными, никого не коррумпировать. Компания строилась по международным стандартам, Ходорковский первым пригласил на ключевые позиции иностранцев. Потом все стали делать то же самое. Ходорковский скромно говорил, что старается опередить конкурентов на полгода, — на самом деле я думаю, что на год он их точно опережал. МЭ → Вам сразу стало ясно, что он особенный? ЛН ← Мы познакомились в 1987 году и довольно быстро стали много общаться. Уровень анализа, стратегичность мышления, способность к оценке, к генерированию идей, интеллектуальный масштаб — я не встречал другого такого человека ни до, ни после. Причем я ощущал, что он моложе. Но он открывал рот — и все менялось.          МЭ → А в какой момент вы поняли, что ваш интерес к бизнесу конечен, что вы хотите впоследствии уйти в образование, в благотворительность? ЛН ← Я думаю, у нас с Ходорковским это произошло в разное время и по разным причинам. Чем больше промышленности было у нас в управлении, тем большую социальную ответственность мы несли в местах, где работала компания, и тем яснее понимали, насколько несправедливо построена система. Нам казалось очевидным, что аморален разрыв в миллионы раз в уровне жизни между богатыми и бедными. И от этого возникало желание поделиться. МЭ → В недавно вышедшую мемуарную книгу вашей матери включены и ваши монологи на разные темы. И там такая откровенность в разговоре об интимных вещах: отношениях с женами, женщинами, дочерьми… Зачем? ЛН ← Понимаете, я все время гордился не только нашими достижениями, но и своей репутацией. На нее очень сильно наехали. Быть обвиненным в убийствах — независимо от того, кто обвиняет, — жить с этим нелегко, по мне это сильно ударило. Я чувствовал себя обиженным, обиженным несправедливо. И, наверное, с тех пор я стараюсь откровенно рассказать, что я думаю, что чувствую, как все было на самом деле. Не то что я оправдываюсь — я хочу себя предъявить таким, как я есть. МЭ → Ваши передвижения по миру сильно ограничены, в Европу вы практически не ездите из‑за Интерпола. Неужели за все эти годы нельзя было доказать свою невиновность? ЛН ← Интерпол — это бюрократическая система, где Россия — один из учредителей и важных доноров, так что пробиваться через комиссию Интерпола было бесполезно. После окончательного решения российского суда у меня появилось право подать жалобу в Европейский суд, что я и сделал. Жду до сих пор. Только недавно было рассмотрено первое дело Пичугина, рассмотрение второго еще не начато. А он сидит в тюрьме, пожизненно, — на что я могу претендовать? В Америку я езжу, у меня виза на десять лет, уже вторая, первая кончилась. Возможны отдельные проезды по договоренности с властями той или иной страны, я этим пользовался по необходимости, но это неприятно и унизительно. Можно ездить под чужим именем, допустим, какая‑то европейская страна сделает мне проход — и что? Жить в гостинице подальше от столицы и не выходить в город, чтобы меня, не дай Б‑г, никто не узнал? МЭ → Почему с «Юкосом» случилось то, что случилось? ЛН ← Я думаю, что в основе всего было желание отстроить крупнейшую государственную нефтяную корпорацию, по образцу «Газпрома». Слабенькая «Роснефть» смотрелась на фоне частных компаний жалко и убого. При этом на некоторых таких компаниях сидели люди близкие и понятные. А Ходорковский был другим. Но мне кажется, что при всем желании забрать активы Путин долго сомневался, и его с Ходорковским сталкивали, что было нетрудно, потому что Миша человек взаимоуважительных равных отношений, он не прогибается. К тому же он очень много выступал, у него в какой‑то момент цитируемость на английском была выше, чем у Путина, о чем президенту, разумеется, доложили. Но, видимо, вначале нас просто выдавливали за границу и были даже готовы что‑то за компанию заплатить. Но Ходорковский уходить явно не собирался, пришлось сажать и отнимать бесплатно. МЭ → Насколько тяжело вам было врас­тать в израильскую жизнь? Вы выучили иврит? ЛН ← Иврит у меня средний. Я немного ходил в ульпан, занимался с частным учителем. Но у меня есть русский и анг­лийский, ежедневно с израильтянами я не работаю, так что до беглого я его не развил — за ненадобностью и по лености. А так — я приехал после нескольких лет занятий еврейской благотворительностью и общественной деятельностью, будучи знаком со многими людьми, проблем с абсорбцией не было. МЭ → А климат? ЛН ← Летом жарковато, пара месяцев тяжелых. Но уже привычнее, чем в холоде. МЭ → Чем занимается фонд «Надав»? ЛН ← «Надав» был создан мной совместно с моими бывшими партнерами по «Юкосу» Михаилом Брудно и Владимиром Дубовым. В основу его деятельности легла более или менее та же идеология, которая сформировалась еще в мою бытность президентом РЕК. Наша цель — предоставить людям, в том числе молодым, некоторое знание, которое поможет им почувствовать себя евреями или хотя бы задуматься о своем еврействе. Основной проект, которым мы занимаемся, — это Музей диаспоры в Тель‑Авиве, замечательное место с потенциалом в полмиллиона посетителей в год. Сейчас ведется очень большая работа по его перестройке, выработке принципиально новой концепции. Остальные наши проекты — образовательные, исследовательские — группируются вокруг музея. МЭ → Зачем вы купили пакет акций «А‑Арец»? ЛН ← Я хотел поддержать независимое издание в тяжелое для печатных СМИ время. Это не «Исраэль а‑йом» и не «Йедиот ахаронот», у которых сотни тысяч подписчиков. «А‑Арец» — газета с гораздо меньшим тиражом, элитарная, левая. Поэтому ей тяжелее было выживать при падающем рекламном рынке. А ощущение, что она должна сохраниться и даже развиваться, у меня было. При этом мои взгляды далеко не всегда совпадают со взглядами журналистов газеты, я значительно «центрее». Скорее, моим взглядам соответствует другое мое издание — журнал «Либерал». Кроме того, был элемент задора, вызова. Русскому олигарху непросто пробиться в израильский истеблишмент. Я прекрасно понимал, что меня, с моими обвинениями, будут проверять — ну так проверяйте. И они меня год проверяли. Кстати, оказалось, что покупка газеты — это хороший способ поругаться с людьми, потому что у «А‑Арец» нет барьеров. Вы будете смеяться, но сделай я что‑нибудь неприличное, они первые напишут об этом. МЭ → Вы много говорили о том, что Россия — общество западного типа и в конце концов вернется на европейский путь. Вы и сейчас так считаете? ЛН ← Уверен абсолютно, несмотря на временное помешательство… На самом деле я просто желаю России хорошего будущего и хочу в это верить. Альтернативы нет. В Китай превращаться поздно. А то, что есть сейчас, — это путь в никуда. МЭ → А вы готовы вкладываться в хорошее будущее для России — пусть не деньгами, а эмоционально? ЛН ← Сегодня от нас — присутствующих и отсутствующих — ничего не зависит. «Крымнашу» противопоставить нечего. А если начнется какое‑то общественное брожение, мне это будет интересно. Ехать работать — очень вряд ли, а помогать хорошим людям я готов. МЭ → Вы видите себя в нынешней России? Не случись дела «Юкоса», останься вы ректором РГГУ, могли бы вы там работать? ЛН ← Я сегодняшний, такой, как я есть сейчас, — не смог бы. Это был бы неизбежный конфликт с собой и помешательство или отъезд. Кроме того, я не могу свою судьбу развязать с судьбой Ходорковского — если бы мы оба остались там, то были бы связаны. А его в такой ситуации я вообще не представляю. Чтобы день за днем, год за годом происходил зажим, а он молчал бы — невозможно. Все равно сел бы, в эмиграцию его можно было выкинуть только силой. http://www.lechaim.ru/7239 Материал предоставил Валерий Дейчман. США Источник: http://www.lechaim.ru/723... Автор: Материал предоставил Валерий Дейчман. США Мнение авторов может не совпадать с мнением редакции p.s. Читая интервью известного еврея, можно в какой мере заглянуть в будущее России, и что будет с нами, если мы, украинцы, не поймем, что Украина у нас одна…

ИСПОВЕДЬ ПЕТЕРБУРГЖЦА САШИ КЕЛЛЕРА

Саша Келлер 

                                                         ИСПОВЕДЬ

  … Путин заявил россиянам, что он дал им Крым. Так ли это? Крым у нас был, был у меня и миллионов других русских, и это не зависело от Путина. Мы с удовольствием ездили в Крым, Киев, Одессу и не чувствовали себя там чужими. Мы там были свои среди своих.

    Что произошло теперь? Теперь нам очень затруднительно и неловко поехать в Киев и Одессу. Путин лишил нас этой возможности, сделав нас там не своими. И никакими крымами это не компенсировалось и не могло компенсироваться.

       Крым до этого был наш, а теперь стал и не украинским и не нашим, он стал бандокремлевским. Кремль отобрал Крым и у Украины и у нас.

    Теперь о фашистах. Это слово совсем потеряло истинный смысл в российской пропаганде. Оно стало даже не ругательным, а кремлевско-политическим, то есть, вообще без смысла. Это слово стало некой пропагандистской смолой, чтобы подменить неуловимые ассоциации сакрального объектами крамольного. Крамольного для российской бандитской власти.

Когда- то, еще в СССР, я впервые посетил Тирасполь. Боже, какие это были впечатления! Водитель возил меня по дорогам, вдоль которых тянулись бесконечные ряды виноградников и фруктовых деревьев. После российского пейзажа все это казалось молочными реками с кисельными берегами, как в той полузабытой детской сказке. Водитель, увидев мой восторг, подливал в него масла, убеждая меня, что здесь такая земля, что если воткнуть в нее в любом месте палку, она распустится.

       И в конце рассказал такую народную легенду: «Когда бог раздавал людям землю, то, раздав все, выяснил, что опоздавшему на раздачу молдаванину ничего не осталось. Бог почесал озадаченно затылок — земли-то не осталось. Покряхтел и выделил молдаванину кусочек от рая». Я был полностью согласен с моим гидом-водителем, что мы проезжаем по раю. Спросил у него -молдаванин ли он. Водитель ответил, что он родом из Сибири.

Прошло всего несколько лет , и я увидел, как из рая сделали некую зону. Нет у меня никакого желания теперь ехать туда. Приднестровье отторгнули от Молдавии, но отторгнули и от нас.

Очень много сейчас имеется мест, которые мы с теплом вспоминаем, и куда нам теперь путь заказан. Молдавия, Абхазия, Сванетия, Львов, Одесса, Крым, Дагестан, Тбилиси…

Теперь об интересах России. Не об интересах Кремля, а об интересах именно России и русских. В интересах России не воевать с Украиной, а оберегать ее, помогать ей, защищать ее от любой внешней агрессии.

Защищать, уважая ее. То есть, уважая ее территорию, самобытность, язык и ее устремления. Украина никогда не была нам врагом на протяжении всей истории. Это были если не мы, то наша альтернатива, наш второй вариант самосознания. Другими словами, мы жили рядом как один народ, но в двух вариантах — мы, которые поху*ватее и они, которые похитроватее.

Хитроватость украинцев заключалась в том, что они меньше подвержены пропаганде. А ху*ватость наша заключалась в том, что напившись, мы гордо и смело носили на х*ях всех, кроме власти. Власть мы чтили даже будучи в стельку пьяными. Особенно вождей. Особенно кровавых.

Мы простили долги черт знает кому — КНДР, Кубе, Африке, Латинской Америке и многим другим, а вот Украине не то что не простили ни копейки, но еще и посадили на такой дорогой газовый тариф, которого не знает ни один газовый потребитель в мире. А газ-то не кремлевский, а тюменский, то есть Ханты-Мансийский. В советское время эти месторождения разрабатывали множество украинцев, семьями. Концентрация этнических украинцев была такова, что Ханты-Мансийский округ в шутку называли тогда Хохло-Мансийским. Экономика СССР вообще построена руками татар и украинцев. Это были самые мобильные и предприимчивые национальности в СССР.

То, как сейчас поступает Россия по отношению к Украине, нельзя назвать ничем иным, как подлостью. Еще несколько лет назад, когда Россия напала на Грузию и грузин вылавливали по всей Москве, под восторженное улюлюканье ватников, я призывал включить совесть и рассудок. Я тогда говорил, что бесстыдно бросаться как сторожевой собаке по команде из Кремля на своих вчерашних соотечественников. На кого вы будете бросаться завтра, я тогда говорил — на украинцев, на белоруссов, на жителей Ивановской области или сибиряков? Украинцев я тогда подсознательно поставил первыми, как наименее возможное, как наиболее весомый риторический аргумент. И вот как оно оказалось.

       С каждым своим шагом Кремль все больше обкрадывает нас. Нас — это Россию и ее население. Кремль обкрадывает нашу культуру, историю, наше будущее и будущее наших детей. Кремль рассорил нас со всем миром и нашими ближайшими родственниками и друзьями. Кремль бездарно упустил и растратил возможности, которые нам послала судьба в виде высоких цен на нефть и благожелательного отношения и симпатий мирового сообщества. Все это было растрачено даром и пущено Кремлю под хвост. Кредит исчерпан.

       Что нас ждет? Гадать не стоит. Ничего хорошего нас не ждет. Заслужили мы это? Несомненно. Заслужили потому, что не научились определять, что такое хорошо и что такое плохо. Заслужили потому, что трусливы, а собственную трусость прячем за заносчивостью. Заслужили потому, что не хотели напрягаться и считали, что все должны нам. Заслужили потому, что не умели и не хотели жить вместе со всеми, а хотели жить над всеми.

        Мы ведь до сих пор считаем себя невиноватыми за сталинизм. Потому он и процветает, прорастает во второй раз. Чувствует благодатную почву.

Когда Бог видит глупого человека, он лечит его тем, что создает ему проблемы. Иначе человека не вылечить. Нам всем предстоит лечиться и в очень запущенной стадии. Или вылечимся или…

           Санкт-Петербург,  

                  SASHA KELLER

        

   Мнение авторов может не совпадать с мнением редакции

МИГРАЦИЯ БЕЗ ЭМОЦМЙ

                               Миграции без эмоций и без политизирования

 Число прибывших в Австрию в 2015 году беженцев и мигрантов из Сирии достигло 90 тыс. человек, что примерно в три раза выше, чем в 2014 году (28 тыс.). Поэтому Австрия хочет, чтобы европейское пограничное агентство Frontex отправляло обратно в Турцию сирийских беженцев и мигрантов, сообщает газета Oesterreich со ссылкой на канцлера Австрии Вернера Файмана.

"Frontex также должен отслеживать людей, которые попадают в Грецию. Мы должны спасти всех их, однако затем эти люди должны быть отправлены обратно в Турцию", - заявил он. По словам канцлера, он предложил это "оптимальное решение" турецкому премьер-министру Ахмету Давутоглу на донорской конференции по Сирии, которая проходила в Лондоне. Канцлер Австрии анонсировал также проведение более жесткой политики относительно мигрантов.

Он объявил о смене политики относительно приема беженцев и анонсировав более жесткие проверки, а также временную отмену действия шенгенских правил. "Теперь мы, как и Германия, будем усиленно контролировать наши границы и начнем высылать беженцев", - сказал Файман в интервью изданию Oesterreich. В связи с ужесточением проверок на границах правила, предусмотренные Шенгенским соглашением, будут считаться "временно недействительными", добавил Файман.

Серьезно обеспокоены проблемой беженцев и в Соединенном Королевстве. Глава МИД Великобритании Филип Хаммонд считает, что для решения сирийского конфликта достаточно "одного телефонного звонка" президента России Владимира Путина. "Есть один человек на планете, который может положить конец гражданской войне в Сирии, сделав один телефонный звонок, и это - Путин", - сказал Хаммонд в интервью BBC News. Хаммонд также призвал Россию прекратить авиаудары по Сирии.

Бьют тревогу и на севере Европы. Президент Финляндии Саули Ниинисте предупредил Россию о возможном наплыве беженцев на ее территорию. "Если Турция закроет границу или идущий из нее поток будет взят под контроль, то неконтролируемая волна людей переместится куда-то еще. В этом смысле Россия может стать второй Турцией", - сказал финский президент журналистам в Мюнхене, где он принимал участие в конференции по безопасности. Ниинисте отметил, что в случае притока беженцев с Балкан в Россию возрастет нагрузка на Финляндию и страны Балтии. "Очень многое сейчас зависит от России", - заявил финский лидер.

По данным агентства ООН по делам беженцев, с начала года в Европу по морю уже добрались более миллиона беженцев и мигрантов. А согласно прогнозу ЕС, к концу текущего года в Европу прибудут еще три миллиона мигрантов.     

Английская The Telegraph, ссылаясь на прогнозы Международного валютного фонда (МВФ), пишет, что к концу 2017 года в Европу прибудут четыре миллиона мигрантов. Это если начинать считать с 2015 года. То есть в среднем по 1,3 миллиона человек в год. Прогноз МВФ превышает собственные осенние прогнозы ЕС, который считает, что в Европу к концу 2017 года прибудут три миллиона мигрантов (1 млн в 2015-м, 1,5 млн в 2016-м и 0,5 млн в 2017-м).  

В связи с этим ожидается, что только одна Греция в 2016 году «подарит» Европе как минимум один миллион мигрантов. Кроме Греции, широко распахнутыми воротами в Европу являются также Италия и Испания.

В том же исследовании МВФ, со ссылкой на данные ООН, сообщается, что в 2014 году в мире насчитывалось 60 миллионов человек-мигрантов, снявшихся со своих мест постоянного обитания. Из них 19,5 миллиона стали беженцами. В соседних с Сирией странах на сегодня скопилось 4,3 миллиона только одних сирийских беженцев. Афганистан дал еще 2,59 миллиона, Сомали — 1,1 миллиона, Тропическая Африка — 3,7 миллиона беженцев. Отмечается также, что остались еще неподсчитанными беженцы из Северной Африки (тех же Ливии, Алжира, Туниса, Марокко), а также Ирака.

Таким образом, к югу и востоку от Европы сегодня образовалась огромная масса ищущих лучшей жизни беженцев общей численностью свыше 10 миллионов человек. При этом необходимо учесть, что все эти подсчеты сделаны на основании официальных данных за 2014 год, хотя именно прошлый 2015 год стал началом схода миграционной лавины в Европу. Другими словами, реальная ситуация на сегодняшний день другая — потенциальное число беженцев, готовых весной направиться в Европу, значительно больше. Предполагается, что не все 100% из них собираются пробраться в Центральную  Европу. Тогда возникает закономерный вопрос: а куда еще? Вероятно, часть из них направится за океан, а остальная часть?   

И как справедливо отметил на пресс-конференции в Берлине министр иностранных дел ФРГ Франк Вальтер Штайнмайер (правда, без цифр), что дальнейший поток беженцев с Ближнего Востока в Европу не иссякнет, независимо от того, попытается ЕС закрывать границы или нет, так как корень проблем — в самих странах исхода людей…

По материалам интернет 

ЗАЛИВ

                     АНАТОЛИЙ МИХАЙЛЕНКО

                     ЗАЛИВ

  

Наш залив обошли холода стороной,

Облака не зашторили небо залива.

Синий вечер в воде отразился луной

И упавшей звездой, как червивая слива.

И сигарой горел Воронцовский маяк,

В нем огонь угасал и опять разгорался,

И рубиновый луч окунался во мрак

И в его глубине без следа растворялся.

Без следа? Да возможно ли так на Земле?

Даже мысли такой не допустит природа!

Луч скользил по крутой корабельной скуле

И рябинкой попал на зрачок морехода.

А какие он чувства в душе пробуди,

Не узнаем ни я, ни сосед, ни подруга,

За борт пепел табачный моряк уронил,

Что при этом сказал – все прошло мимо слуха.

Мимо слуха, да, видно, не мимо судьбы,

Чай, осталась она к моряку справедлива,

И вставали над ним световые столбы,

Уходя корневищами в недра залива.

Душу крепко ветрами морей просолив,

До конца исполняя старинный обычай,

Он свой подвиг свершил, он вернулся в залив,

А тебе предстоит лишь идти за добычей.

За добычей – за килькой, за мелкой хамсой,-

С ожиданьем удачи в прищуренном взоре,

И горчит это странное счастье, как соль,

На морском, на качающем сейнер просторе!

     

                                     КАРОЛИНО-БУГАЗ

А на взморье зима оказалась короче,

Чем отпущено времени снежным сугробам.

Да и с ними управится к мартовской ночи

Сизобрюхий туман, именуемый смогом.

И уйдут корабли караванами к югу,

Птицы к северу выстроят гибкие клинья.

Я несмело возьму твою смуглую руку,

И на ней не увижу сплетение линий,

То, что было когда-то на узкой ладони,

Как рентгеновский снимок в душе отразилось,

Но гораздо отчетливей, чем на бетоне,

И еще долговечней, чем ближнего милость.

Оглянувшись назад, ничего не отыщешь,

Не найдешь на судьбу никого намека,

Лишь у лодок слезами покроются днища –

Это выпал осадок прошедшего смога.

Но опять на ладонь посмотрев ненароком,

Я попробую влажную кожу на ощупь,

И прикрою узор, нарисованный роком, -

Все уже впереди, и напрасно мы ропщем.

         Гадание на волнах

Вечер наступает из-за моря,

Крадучись по гребням зыбких волн,

И нерукотворные узоры

Напоследок дарит небосвод.

И уходит ощущенье тверди

Из-под ног, как вымысел ума,

И уже зажгли огни на рейде,

И вот-вот затеплят их в домах.

Сумерки загадочней и гуще,

На песке не различить следы.

Попытаюсь на воне бегущей

Угадать мерцание звезды.