Снайпер Терезия

Анатолий Михайленко

                                                                  СНАЙПЕР ТЕРЕЗИЯ

                                                 (Микс из книги "Зодиакальное смещение")

Сандро Гойко сидит в лонгшезе на верхней прогулочной палубе, созерцая экзистенциональную картину безбрежного океана. Яркие лучи утреннего солнца, попав ему на зрачки, отзываются в мозгу нервным импульсом. «Насколько коротка человеческая жизнь по сравнению с электромагнитным излучением этой звезды, бесцельно проносящимся во Вселенной, — думает он. — В мире есть одно существо, которому дана свобода выбора. И это существо человек. Только он способен осознанно поставить перед собой цель и достичь ее, каких бы трудов ему это ни стоило. В противном случае факт его рождения и самой жизни не имеют смысла и оправдания».

— Привет! — говорит девушка в золотистой трикотажной футболке, синих шортах и белых кроссовках, поднимаясь по трапу на верхнюю прогулочную палубу.

— Привет! — отвечает Сандро, отметив про себя, что в спортивной одежде Терезия выглядит моложе, чем в вечернем платье.

— А я тебя обыскалась! Хорошо, бармен подсказал, что ты можешь быть здесь, — улыбается она, берет лонгшез, садится рядом, гипнотизируя Сандро взглядом темно коричневых, цвета перезрелой черешни, глаз.

Они познакомились вчера в ресторане, хорошо провели вечер и, кажется, стали друзьями.

— Пойдем, я хочу посмотреть, как швартуются корабли, — говорит Терезия, взяв его за руку. Сандро подчиняется, он готов идти за этой девушкой, куда ей ни заблагорассудится.

Они покидают прогулочную палубу и направляются в носовую часть судна. Толпа нетерпеливых пассажиров, устремившихся к трапу, чтобы быстрее выйти в город, подхватывает их, несет по узкостям корабельных коридоров. И в образовавшейся давке они неожиданно теряют друг друга.

— Терезия! Терезия! — кричит Сандро, оглядываясь по сторонам. Но она не видит и не слышит его.

Спустившись на палубу, где размещаются каюты членов экипажа, Терезия достала из кармана шорт схему расположения корабельных служб и, определив свое местоположение, направилась к машинному отделению. Там, как и обещал во время последнего инструктажа начальник контрразведки добровольческого корпуса легионеров полковник Макс Холмский, в это время никого из механиков не было. Отыскав шкафчик с рабочей одеждой, она переоделась в темно–синий комбинезон, висевший на плечиках, на голову водрузила защитную пластиковую каску, спрятав под нее собранные в узел волосы. Изменив, таким образом, внешность, она прошла в другой конец машинного отделения, поднялась по лестнице на восьмой этаж, осторожно открыла тяжелую металлическую дверь, переступила комингс и оказалась на шлюпочной палубе. Здесь тоже не было ни души.

Остановившись у шлюпки №6, Терезия натянула на руки тонкие резиновые перчатки и с кошачьей ловкостью забралась в нее, задернув за собой брезент. Включив электрический фонарик, осмотрелась. На деревянном настиле шлюпки, завернутая в белую простыню, ее дожидалась старая знакомая — снайперская винтовка СВ–5,6 с лазерным прицелом, глушителем и обоймой патронов. Кто принес оружие на судно и оставил его здесь, она не знала, да и знать этого не должна. Понятно, что это дело рук кого–то из своих, она не сомневалась также в том, что среди команды или пассажиров есть несколько человек, которые на расстоянии контролируют ее действия. Один из них должен послать на пейджер условный сигнал, который будет означать, что цель выходит в поле ее зрения. Все остальное предстоит сделать ей самой и уйти, не оставив после себя никаких следов.

Проверив готовность оружия к стрельбе и наличие патронов в обойме, Терезия, приподняв брезент, выглянула наружу: метрах в семидесяти впереди пассажиры судна спускались по трапу на причал. В ожидании условного сигнала, Терезия мысленно возвращается на несколько недель назад.

— …Сержант, не буду тебе долго объяснять, какая обстановка сложилась в стране, — сказал ей полковник Холмский, когда она прибыла к нему в кабинет. — Архипелаг Тридули в опасности. Враг оказывает сопротивление не только на островах, охваченных мятежом. Замаскировавшиеся под патриотов олигархи и высокопоставленные

чиновники всевозможных ведомств, не исключая военного, окопавшись в глубоких тылах, во всем способствуют врагу. Нескольких таких двурушников наши ребята уже вычислили, собрали исчерпывающие и неопровержимые доказательства их причастности к финансированию мятежников. Мало того, эти «тыловые крысы» передают противнику не только деньги, но и секретные данные, в том числе о местах и времени проведения боевых операций. Конечно, этот компромат следовало бы передать военной прокуратуре, но это лишь затянет дело. Нужно принимать кардинальные меры, не откладывая в долгий ящик.

Произнеся эту сумбурную речь, полковник выложил на стол несколько фотографий — на них кружком было обведено лицо человека с гладко причесанными волосами и дерзким вызывающим взглядом — и спросил, глядя в упор на Терезию:

— Ты знаешь этого типа?

Взглянув на фотографии, она сразу узнала того, о ком говорит Холмский.

— Это — Эд Каллин, предприниматель, я работала у него в бутике брендовой одежды. Правда, это было давно, в другой жизни, — сказала Терезия, и посмотрела в покрасневшие от недосыпа глаза Холмскому, как бы говоря, что ей нечего скрывать.

— Знаю, знаю, военная контрразведка должна знать все и обо всех, в противном случае грош нам цена, — сказал он. — Но не в этом дело, Терезия. Этот так называемый предприниматель смекнул, что на государственно–политическом уровне, «распиливая» госбюджетные средства, можно урвать значительно больше, чем участвуя в разбоях или в традиционной борьбе за рынки, и с головой ринулся в политику. Сейчас, к твоему сведению, он баллотируется в тридулийский сенат. Так вот, этот Клин, как его называют ближайшие соратники, когда началась кампания по принуждению мятежников к миру, используя фирмы–однодневки, поставлял нам кроме всего прочего и никудышные бронежилеты — пуля пробивает их как фанеру. Ты помнишь неудавшуюся высадку воздушно–морского десанта на остров Тындым, когда 73-тий и 74-ый батальоны потеряли убитыми, раненными и попавшими в плен едва ли не половину личного состава? Тогда ребята были исключительно в «каллинских» бронежилетах.

— Я была там. Мы с группой снайперов прикрывали десант, находясь на катерах огневой поддержки, — сказала Терезия.

— Это — предательство! — повысил голос полковник. И помолчав, продолжил: — Ты, Терезия, лучший снайпер добровольческого корпуса… (Терезия при этих словах встала по стойке «смирно»). Сиди, сиди, не до формальностей. Так вот, ты у нас лучший снайпер, человек, проверенный в бою, поэтому решено поручить тебе дело исключительной важности. И секретности! — сказал Холмский, сделав ударение на последнем слове, и замолчал, уставившись в зарешеченное окно.

На улице шел дождь. Было слышно, как его капли мелкой шрапнелью бьют по зеленой листве деревьев, вплотную подступивших к зданию. Терезия, наблюдая за полковником, пыталась прочитать его мысли. «Он сомневается, смогу ли я выполнить это задание?» — решила она. Но ошиблась. Холмский, вернувшийся на службу в контрразведку с запаса, думал о том, как хорошо было бы в такой дождик бродить по лесу, собирая грибы, и наслаждаясь первородной тишиной — на гражданке он слыл заядлым любителем «тихой охоты».

— Сержант, я не могу тебе приказать, да и никто не отдаст тебе такой приказ, — сказал после паузы Холмский. — Но этот Клин–двурушник должен получить свое. И лучше тебя никто этого не сделает. Ты понимаешь, о чем идет речь?

— Полковник, не будем тянуть резину, — сказала спокойно девушка, уже принявшая окончательное решение. — Перейдем к делу.

— Ну, и отлично! — сказал Холмский и в подробностях объяснил ей детали предстоящей операции. — Но ты запомни, сержант, ни я, ни командующий корпусом Кубрик к данной операции никаким краем не касаемся, — подчеркнул он. — Если что, ты это сделала на почве ревности, поняла?

— Так точно! — отрезала она.

…Наконец, на пейджере высветились цифры — три единицы, — означавшие, что настало время действовать. Терезия приподняла брезент, приняла удобное положение. В окуляр прицела она увидела, как на трап выходят кандидат в сенаторы Каллин, за ним — его доверенное лицо Вислюковски и две крашеные блондинки. Когда тоненький луч лазера, скользнув по плечу Каллина, остановился на его виске, она, задержав дыхание, плавно нажала на спусковой крючок. Один за другим прозвучали два хлопка —

настолько невыразительных, что даже вороны, скучавшие на крыше ближнего портового пакгауза, не обратили на них внимания.

«Ничего личного!» — сказала вполголоса девушка, отложив винтовку. И пока члены экипажа, пассажиры и встречающий на причале высокого гостя электорат в панике соображали, что же сейчас произошло на их глазах, Терезия вылезла из–под брезента и в мановение ока оказалась на палубе.

Минут десять спустя она в своей каюте принимала душ, тщательно намыливаясь дегтярным мылом, пытаясь избавиться от следов сгорания пороха и ружейной смазки, которые могли остаться на ее коже. Затем, умастив тело ароматным кремом, опрыскала себя с ног до головы для надежности дешевым солдатским одеколоном, и стала благоухать так, что самой стало противно.

Одев специально приготовленный для этого момента цветастый сарафан, подчеркивающий ее женские прелести, она оценивающе посмотрела на себя в зеркало. И, оставшись довольной своим видом, вышла из каюты и, как ни в чем не бывало, направилась по коридору, где уже образовалась изрядная толпа любопытных. Терезия стала проталкиваться вперед, вызывая недовольство пассажиров. «Чем больше людей обратят на меня внимание, тем лучше!» — думала она.

По всему правому борту и у самого трапа народ живо обсуждал происшествие.

— Это — террористический акт, — заявил безапелляционно мужчина профессорского вида в темных очках и с козлиной седеющей бородкой. — Кто–то хочет сорвать на Архипелаге Тридули демократические выборы! — подчеркнул он.

— Не исключено, что это дело рук диверсантов из лагеря мятежников, — поддержала «профессора» женщина средних лет.

Между тем прибывшие на место ЧП полицейские занимались привычным рутинным делом. Осмотрев тела погибших, криминалисты, не дожидаясь баллистической экспертизы, прикидывали, откуда мог вестись огонь. Один из них, вероятно, старший по званию, указал на корму «Treеdooly star», предположив, что огонь вели, скорее всего, оттуда. Впрочем, это нетрудно было вычислить, осмотрев входные отверстия от пуль на телах жертв. Несколько офицеров, инструктор–кинолог и служебная собака поднялись по трапу на борт.

6

Впереди шел сухопарый кобель по кличке Рекс. За годы службы в полиции пес до такой степени «очеловечился», что начал по–своему интерпретировать привычки и повадки кинолога. Проходя мимо Терезии, четвероногий служака что–то учуял или хотел показать, что недаром ест казенный хлеб. Остановившись, он несколько секунд обнюхивал девушку, тыча холодным носом в ее промежность, от чего та сконфузилась и замерла в ожидании худшего. Но кобель, оскалив пренебрежительно пасть, фыркнул и, поджав хвост, проследовал дальше.

Вскоре полицейские вернулись. Один из них нес под мышкой какой–то продолговатый предмет, завернутый в простыню. Кобель Рекс, оказавшись снова на том самом месте, где стояла Терезия, остановился, повел носом по воздуху, но девушки и след простыл.

Сандро был зол на Терезию. Когда они, поужинав, пришли в ее каюту, он лег на кровать и стал смотреть телевизор, демонстративно не обращая на нее внимания. Девушка сидела перед зеркалом, снимая дневной макияж. В дверь постучали.

— Что за черт! — выругалась она и ушла открывать. В коридоре никого не было, только в замочной скважине торчал скрюченный лист бумаги.

Терезия вынула его и развернула. Там было несколько строк, написанных неровным нервным почерком: «Полковник Холмский взят под стражу. В ближайшем порту покинь судно, в расположение корпуса пока не возвращайся, попытайся залечь «на дно.»

Терезия, изорвала, как учили, лист бумаги на мелкие клочки, зашла в туалет и спустила их в унитаз.

Сандро смотрел по телевизору новости. «…вчера в расположении добровольческого корпуса легионеров сотрудниками Военной прокуратуры взяты под стражу командир корпуса Арсен Кубрик, начальник разведки Макс Холмский и ряд других офицеров. Им инкриминируется организация преступной группы для подготовки убийств высокопоставленных лиц: сенаторов, членов правительства и бизнесменов. В настоящее время проводятся обыски в местах дислокации подразделений, в которых служили подозреваемые и по месту их жительства…»

«Час от часу не легче!» — подумала Терезия, но взяла себя в руки. Этой ночью она была с Сандро нежнее и ласковей, чем вчера.

Утром она встала раньше Сандро, приняла душ, оделась. Тихонько открыв дверь, вышла из каюты, поднялась на палубу и стала наблюдать, как, обогнув маяк, судно, маневрирует в акватории порта. В девять «Trеedoolу star» ошвартуется у причала Голой Пристани — административного центра острова Абадон.

Вернувшись в каюту, Терезия разбудила Сандро.

— Мне пора, — сказала она.

— Что значит «мне пора»? — спросил он, протирая глаза.

— Мне надо уходить, Сандро!

— А как же я!?

— Я найду тебя.

— Где ты меня найдешь? — моргал он глазами, ничего не понимая в происходящем.

— Как где? — улыбнулась Терезия. — В Бичестоуне, дорогой! — И увидев, что он ищет брюки и рубашку, сказала:

— Не провожай меня, так будет лучше для нас двоих.

Когда он оделся и выбежал на палубу, Терезия уже села в такси. Мотор чихнул выхлопными газами, двигатель взревел, и машина понеслась по направлению к городу.

«Вот такие дела, — подумал с горечью, Сандро, вернувшись в каюту.— Одну девушку я не уберег, другая ушла от меня сама…»

--------------------------------------------------------------------------------
Архипелаг Тридули – островное государство в Южном океане