Быть самим собой
Анатолий Михайленко
Их книги «Волчья ягода»
Угол зренья
Художник
тратит жизнь на красоту,
Меж тем, ему
смеется вслед уродство.
Творца
спасает вера в красоту,
А не пустая
мысль о превосходстве.
- Ты
заблуждаешься! – ему кричат.
И отвечает
он без промедленья:
- Ошибки
наши мир не очернят,
Но суть не в
них, важнее угол зренья!
Двусмысленность
подобную сказав,
Продолжит
путь свой странный, непрактичный,
Дорогу жизни
круто завязав
В невидимый
для глаза ключ скрипичный.
А мы полвека
или век спустя
Едва ль
уразумеем, что он значит,
Художник, чей
победоносный стяг
Не сзади
нас, а впереди маячит?
И как же
тот, который сам в себе,
И вне себя
за редким исключеньем,
Не смысля
ничего в своей судьбе,
Но совладал
с пророческим ученьем!?
Быть самим собой
Как-нибудь
дожив до сорока,
Удивишься
мизерности срока,
Потому что
жизнь манит пока,
А в душе
светло и одиноко.
Слушая
вешние колокола,
Удивляйся проискам
природы.
Внешняя
раскованность прошла,
Стало больше
внутренней свободы.
Быть самим
собой – оно верней,
Можно жить,
пророком не пророча.
С каждым
вдохом паузы длинней,
А слова – и реже
и короче.
Надо жить
Удивительны
время и местность.
Здесь избыток
сюжетов и тем.
Но в
изгнанье приходит известность
Мировая, и
то не ко всем.
Ну а
вздумаешь в чем усомниться,
Сам
попробовать можешь вполне
Выжить в
зоне, попасть за границу,
Стать и
изгоем, но быть на коне.
Да в попытке
– ни смысла, ни толку,
Годы вышли и
стали в каре.
Воет ветер,
а, может быть, волки, -
Надо жить, и
декабрь на дворе.
В этом
времени, в этом пространстве,
Знать,
надежда последней умрет.
Ставим
елочку в бедном убранстве,
Скоро
праздник старинный придет.
* * *
А Пушкин
тоже был невыездным.
Империя не
цацкалась и с ним.
Хотя особой
разницы не вижу,
Где
прозябать – в Одессе ли, в Париже?
Вот,
незадача, не был за бугром!
Да вся беда,
конечно же, в другом:
На
пьедестале, над толпою поднят,
Он даже
русскими не всеми понят.
А если бы
смогли его понять,
Друг в друга
перестали бы стрелять…
И попади
случайно в наш «мокрушник»,
От горя сам
бы застрелился Пушкин.