Анатолий Михайленко

           ОДНАЖДЫ В КАМЕНЦЕ НАД СМОТРИЧЕМ…

                               

                                          Ретро-новелла

Сергей и Каролина по мраморной лестнице спустились в вестибюль техникума, вышли на улицу и направились к мосту над глубоким каньоном реки Смотрич.

 – Я живу далеко, на Польских фольварках¹, – сказала Каролина, когда они вышли на средину моста. – А там, если пойдешь за мной, нас могут встретить местные ребята и, боюсь, тебе от них достанется на орехи.

– Ничего, я проведу тебя и быстро вернусь, – ответил юноша. Хотя хорошо знал, что у местного хулиганья давно вошло в моду показывать «кто в городе хозяин». И если он встретиться с ними,  они не упустят случая унизить его, чужака, в глазах девушки. Но отступать уже было поздно.

Перейдя длинный широкий мост, соединявший Новый план со Старым городом¹, Каролина и Сергей оказались на небольшой площади. Слева от них выступал над земляным валом каменный фундамент Троицкой церкви, разрушенной во время прошлой войны.

– Сейчас мне направо, – сказала Каролина.

 – И мне направо, – ответил уверено Сергей.

   Они вышли на старинную Завранскую улочку с низкими заборами из серого камня-известняка,  за которыми стояли одно - двухэтажные домики с небольшими двориками. Мостовая и тротуары были мощены таким же плоским отшлифованным тысячами ног камнем. И каждый шаг по ним оглашался негромким глухим звуком. Неожиданно перед ними выросла высокая, в семь этажей, средневековая башня Стефана Батория с пристроенной к ней Ветровой брамой².

  – Эти ворота названы так после того, как с головы Петра Первого, посетившего Каменец, ветром сорвало шляпу, – сказала Каролина.

Нырнув под своды каменных ворот, по булыжной мостовой молодые люди спустились к пойме Смотрича с зелеными огородами, ивами и вербами, склонившимися над мутной водой. Через реку был перекинут деревянный пешеходный мост. Перейдя его, они оказались на Польских фольварках – одном из районов, где с незапамятных времен обитали ремесленники, снабжавшие горожан и шляхту Каменца всем необходимым. А теперь здесь жили их потомки, работники местных фабрик и заводов. 

Девушка по-прежнему держалась независимо, гордо неся свою скульптурную голову. Иногда она скашивала свои темные, как плоды терновника, глаза на своего спутника. Ей было приятно, что ее сопровождает молодой человек, не обративший внимание на предупреждение о возможной встрече с «местными». Юноша же чувствовал гордость, что идет рядом с такой красивой и неприступной панночкой. Он влюбился в Каролину с первого взгляда, как только увидел ее на консультациях по математике в техникуме. Но решился познакомиться с ней только после сдачи первого вступительного экзамена.

 Перебрасываясь короткими незначительными фразами, Сергей и Каролина вышли на Торговую площадь с единственной достопримечательностью этих мест – церковью Святого Георгия, устремившей к небу ярко-синие купола.

       – Я живу недалеко отсюда, на улице Зиньковецкой, – сказала девушка.

       Не успели они перейти площадь, как случилось то, к чему Сергей внутренне готовился и чего боялся.  На  очередном перекрестке они столкнулись с колоритной компанией. Это были три парня, примерно такого же возраста, как и Сергей, в одинаковых зеленых китайских брюках и разномастных безрукавках из хлопчатобумажной ткани.  Их загорелые лица, казалось, не выражали агрессии. 

        Но у Сергея заныло под ложечкой, ладони покрылись липкой испариной. Пытаясь скрыть свое волнение, он взял Каролину под руку, надеясь на мирный исход этой встречи.  Однако  у «махновцев»³ на этот счет были свои соображения.

       – Слыш бля! ⁴ – обратился к нему старший из них. – Ты че это, фраер залетный, к нашей чиксе⁵ пристаешь? 

       Каролина вдруг вышла вперед, чего от нее не ожидали ни Сергей, ни тем более ее мнимые защитники. И начала что-то быстро объяснять парням на местном наречии: 

– Казик, ту Сергей, хлопец з нашего потоку, разэм складамы экзамины до техникуму, я сама просилам проваджич мне до мешкання…

Вмешательство девушки только подзадорило местных урок, уверенных в своей безнаказанности – ведь их было трое! Завязалась безобразная драка. Сергей обычно уходил от потасовок, если таковые возникали. Однако на этот раз он решил не отступать и оказал отчаянное сопротивление. Ему придавало сил присутствие девушки. И он сумел нанести-таки один или два сильных и точных удара по лицу одного из нападавших, Казика, и у того по губам и подбородку потекла темная струйка. Его же били с трех сторон. И он чувствовал, что долго так не продержится.

Неизвестно, как бы закончился этот инцидент, если бы летний густой воздух неожиданно не пронзила милицейская сирена. Хулиганье мгновенно ретировалось, насильно утащив с собой в ближайший переулок и Каролину. Она кричала, пыталась вырваться из цепких рук нападавших. Но и на этот раз силы оказались неравными.

Два подоспевших сержанта, усадив Сергея в милицейский газик, зачем-то надели ему на запястья наручники. И ничего не подозревающего парня доставили в городское управление милиции, располагавшееся на той же улице Шевченко, где несколько часов назад все так счастливо для него начиналось. Дежурный следователь, допросив Сергея, дал расписаться в протоколе дознания и сказал угрожающе:

– Ну и влип же ты, хлопец, по самое некуда! – И отправил его в камеру предварительного заключения.

Камера, куда поместили Сергея, была с одним зарешеченным и забранным железным листом окном – так чтобы находящийся в ней человек мог видеть только узкую полоску неба. Из мебели – голые деревянные нары. Вместо туалета  – «параша» у двери. Оказавшись один, он как запертый в клетке звереныш, начал ходить взад вперед, от двери до противоположной стенки и назад. Четыре шага в один конец, четыре – в другой.

От нечего делать, он обследовал каждую щель камеры и в одной из них обнаружил припрятанное лезвие от безопасной бритвы. Повертел его в руках и вернул на место. И снова продолжал ходить, возмущаясь тем, что задержали его, а не настоящих виновников драки. Большего всего юноша переживал о том, что из-за этого досадного недоразумения он пропустит следующий вступительный экзамен в техникуме.

Примостившись на деревянных нарах, измотанный нервным напряжением, Сергей неожиданно уснул. Ему приснился такой же знойный летний день, какой был сегодня. На отцовской пасеке, расточая медовый аромат, цветет липа. Пчелы, вылетев из ульев, взмывают к ее соцветьям за новой порцией нектара. Бабушки Ольга и Штефа, сидя на маленьких табуретах, общипывают листья щавеля для зеленого борща.

    Рядом крутится он, непоседливый шестилетний Сергей, лакомясь сладковатыми плодами топинамбура. Иногда он прислушивается к беседе бабушек о пережитом ими в годы недавно прошедшей войны.  Штефа в который уже раз рассказывает, как самолеты «Люфтваффе» бомбят Каменец, а она с детьми убегает из-под бомбежки в сторону Подзамче⁶. На всю жизнь после этого «смертельного марафона» у нее осталась бронхиальная астма. Чтобы как-то остановить долгий изнуряющий кашель, она курит сигареты, набитые вместо табака измельченными листьями дурмана. И это ей помогает.

   Так, с гулом пчелиного роя в ветвях цветущей липы, щавелем для зеленого борща, дымом дурмана и рассказами Штефы вырисовывался в его воображении город, который бомбят немецкие самолеты.

   Проснулся он от стука и крика дежурного сержанта, охранявшего подследственных. Тот протянул ему через окошко в двери небольшой пакет. Сергей, не отошедший еще ото сна, взял его и развернул промасленную газету. В ней оказались десятка два домашних румяных пончика с яблочным повидлом… «Странно, кто это вспомнил обо мне? Хозяйка квартиры на Руських фольварках¹, у которой снимаю комнату, не могла знать, где я сейчас нахожусь. Неужели – Каролина!? Да не может этого быть!» – строил догадки юноша. Мысли о девушке не покидали его. Ему было приятно думать о ней, как о самом близком человеке в этом городе, хотя они и были знакомы всего несколько дней.

Сергея еще несколько раз вызывали на допросы, запугивали, требовали каких-то несусветных признаний. Спрашивали, в какой он состоит банде и кто у них за «бригадира»? Он же в который раз рассказывал все, как было. Правда, ни словом не обмолвился о Каролине. На третьи сутки его все-таки выпустили, вероятно, не без чьего-то участия. Напоследок следователь предупредил, чтобы больше не попадался, не то будет хуже.

Выйдя на улицу, Сергей смутился и одновременно несказанно обрадовался: под старым каштаном, одетая в простенькое ситцевое платье в синий горошек, его дожидалась Каролина. Она увела Сергея в сторону улицы Князей Кориатовичей. На перекрестке, несколько отстранившись и посмотрев на него каким-то странным взглядом, она твердо сказала:

– Иди домой, отдохни. А завтра встретимся и поговорим…

– А дэ ж цэ тэбэ, хлопчэ, носыло?! Я тут соби мисця нэ находыла! – встретила Сергея вопросоми квартирная хазяйка, тетя Галя. – Я вжэ думала, чы нэ втопився ты, часом, на ричци, чы, можэ, побылы тэбэ и ты лежыш в ликарни. Та мэни там сказалы, що такого у ных нэма. – И увидев на лице Сергея царапины и шишку на лбу, запричитала:

           – Ой, Боже ж ты мий, такы влучылы в твою дурну голову. Дай тоби чогось холоднэнького прыкладу! – Но Сергей, не дослушав теткины причитания, быстро умылся, переоделся и упал ничком на не разостланную кровать.

     На следующий день ровно в полдень, как и условились, он был у Ратуши, где его уже ждала Каролина. Когда он подошел к ней, она тихо сказала:

    – Извини, Сережа, это я во всем виновата. Не разреши я тебе идти со мной, ничего бы такого не случилось. А так и побили тебя, и экзамен по литературе ты пропустил. Что теперь с тобой будет?

– Ничего, Каролина, я этот экзамен и так завалил бы, не силен я в литературе, - ответил Сергей, не ожидавший такого поворота дел. – Не поступил в техникум, пойду в ПТУ. А потом видно будет.

Такой ответ, кажется, удовлетворил девушку. Она боялась, что юноша, не дослушав ее, уйдет, обиженный на нее за все произошедшее. Но этого она как раз и не хотела.

Они еще поговорили немного о планах на будущее, и пошли осматривать Старое място – так Каролина называла старую часть города. Начали они свое путешествие во времени в средневековой Каменецкой крепости – визитной карточки города, где  каждый камень несет на себе следы промчавшихся эпох, а из стен башен торчат полусферы ядер, как свидетельства множественных бомбардировок.

 – Первые каменные укрепления здесь были построены литовскими князьями Кориатовичами в конце тринадцатого – начале четырнадцатого столетия, – рассказывала Каролина. – К семнадцатому веку Каменец стал непреступной крепостью. Это был настолько крепкий орешек, что в 1621 году турецкий султан Осман II не решился брать его штурмом. Он только спросил приближенных: «Кто построил этот город?» – «Сам Аллах», – ответили ему приближенные. – «Так пусть Аллах и берет его!» – сказал султан и отдал приказ войскам к отступлению.

– Так, во всяком случае, гласит легенда, – продолжила увлеченно Каролина. – И все-таки в 1672 году им удалось взять город. Стопятидесятитысячная армия при поддержке шести тысяч казаков гетмана Петра Дорошенко штурмовала тогда Каменец. И здесь при обороне Старого замка погиб Юрий – Михал Володыевский⁷.

– А кто это такой Юрий – Михал? – спросил Сергей.

– Полковник, один из самых храбрых защитников Каменца. У него картечью, выпущенной из пушки, вырвало всю тыльную часть головы, невредимым осталось только его лицо, – сказала Каролина. Посмотрев в ту сторону, куда смотрела девушка, Сергей представил себе лежащее на покрытом щебнем дворе замка бездыханное тело полковника Володыевского и его мертвенно – белое как резиновая маска противогаза лицо с засохшими пятнами крови и на нем ярко – голубые удивленные глаза, устремленные в черное от дыма пожарищ небо…

 – А откуда ты знаешь такие подробности? – спросил удивленный юноша.

 – Из книг, Сережа, из книг, – ответила Каролина.

 Покидая крепость, они прошли рядом с Папской башней, куда трижды был заточен и откуда трижды бежал Устим Камелюк. Вспомнив о нем, юноша подумал, что подвиги полковника Володыевского и народного мстителя Кармелюка, пожалуй, уравновесят друг друга на чашах весов истории…

– В доме напротив, где сейчас швейная фабрика, в девятнадцатом  году, когда Каменец стал столицей Украинской Народной Республики, доживало свои последние дни ее правительство, – сказала Каролина, когда они вышли на Армянскую площадь. –  Здесь Симон Петлюра принимал парады войск, уходящих на фронт.    

Ступая по неровной, выбитой во многих местах брусчатке, Сергей вспомнил немногословные рассказы отца о дедушке Степане,  принимавшем участие в революции. Дед, конечно, ничего не смыслил в политике, он даже читать толком не умел, но страстно хотел получить в собственность землю и свободно на ней работать. Поэтому и ушел добровольцем с такими же, как и он, «гречкосеями», защищать Украинскую Народную Республику. Но после неудавшейся попытки Петлюры договориться с Махно о совместных действиях, разгром войск и гибель республики стали неминуемыми.

Под натиском российских большевиков, объявивших войну УНР, руководители Директории с преданными им воинскими частями ушли за Збруч, на территорию захваченную Польшей. А Степан Огниенко, как и многие крестьяне, вернулся в свое родное село Руду. С тех пор его стали называть «петлюровец». И доживи он до сталинских репрессий 37-го года, ему бы непременно припомнили, за кого и против кого он воевал в годы революции.

На башне Ратуши ударил колокол старинного часового механизма. Стайка голубей, до этого мирно ворковавшая на развалинах костела Доминиканского монастыря взмыла в белесое летнее небо. Улыбнувшись этому неожиданному происшествию, Сергей и Каролина пересекли Польскую площадь, и вышли к Триумфальной арке. На ее фризе неизвестный резчик по камню конца восемнадцатого века сделал надпись на латинском языке: «НAC INTRABAT STANISLAV AVGUST REX DIE XI 9BRIS 1781 ANNO».

     – Здесь 11 ноября 1781 года проходил король Польши Станислав Август, направляясь в Петропавловский костел, – объяснила смысл надписи Каролина. – Это произошло во время третьего его посещения Каменца. – Видно, девушке очень импонировало, что многое в этом городе связано с ее прародиной.

Под сводом арки, девушка шепнула Сергею, чтобы он загадал свое самое заветное желание и прикоснулся левой рукой к мраморной стене, как этого требовал древний ритуал. «Черт знает что!», – подумал юноша, но все-таки загадал желание: «Сегодня же поцелую Каролинку».

   – Загадал? Вот и хорошо. Только ты держи это в тайне. И все, что ты пожелал, обязательно сбудется, – сказала она.

Девушка настояла, чтобы они зашли в кафедральный собор, посещаемый королевскими особами, превращенный теперь в краеведческий музей. Под сводами бывшего храма, перекрестились: Каролина – слева направо, Сергей – справа налево. Под куполом, как антирелигиозный символ, висел маятник Фуко. Следя за его колебаниями, Сергей вспомнил приписываемую Галилео Галилею фразу: «E pur si muove!»⁸.

Выйдя из костела во двор, юноша и девушка обошли его с южной стороны. Когда они проходили мимо минарета, выстроенного турками, встретили небольшую группу туристов и экскурсовода, рассказывающего современным пилигримам очередную местную легенду, а, может быть, и быль.

   – В средине девятнадцатого столетия одна юная панночка сильно полюбила молодого шляхтича, – говорила экскурсовод. – Так сильно полюбила, что жить без него не могла. А он или не обращал на нее никакого внимания, или насмехался над ее чувствами. Не выдержав мук неразделенной любви, однажды ночью девушка взобралась по крутым ступеням на самый верх минарета и бросилась вниз…

    – Вот к чему приводит любовь! – неожиданно сказала Каролина, когда они отошли в сторону. Проследовав дальше узкой средневековой улочкой мимо экзотичных развалин, камни которых были покрыты мхом как изжелта–изумрудным осадком времени и остановились над глубоким каньоном. Его за многие тысячелетия проточили в скальной породе воды Смотрича.

Не сговариваясь, Сергей и Каролина опустились в густую, пожухлую от зноя траву, остро пахнущую чабрецом, полынью, и еще чем-то, чему трудно подыскать название. Может быть, самой историей?

  Уставшее за день солнце медленно садилось за башни средневековой крепости. Каролина, откинувшись на спину, смотрела своими темными глазами в бездонное небо. Сергей, примостившись рядом, пытался найти в бесконечной вселенной точку, куда устремила свой взгляд его спутница.

О чем они думали в этот тихий предвечерний час? О глубинах космоса, о своей будущей профессии строителя или о тех таинственных изменениях, происходящих в их душах, благодаря которым девушка становится женщиной, а юноша – мужчиной? Кто знает!

Позади них, на самой макушке минарета, попирая серповидное изображение месяца, высилась четырехметровая позолоченная фигура Богородицы Непорочной Девы – Покровительницы города. Мария, вся в сиянии лучей заходящего светила, воздев руки к глубокому синему небу, благословляла этот мир и все сущее в нем.

----------------------------------------------------------------------------------------------------

1.                     Польские, Руськие фольварки, Старый город, Новый план – названия районов современного Каменец-Подольского; 2. (укр) - ворота; 3. «жаргн.) - хулиганье; 4. (жаргн) - неформальное обращение к противнику; 5. (жаргн.)  - девушка; 6.-  пригород Кам.-Подольского; 7. - Юрий - Михал (Ежи) Володыевский (1620 – 1672 гг) один из самых ярких защитников Каменец-Подольского во время осады турецко-татарской армией в августе 1672 г.  Благодаря знаменитой трилогии Г. Сенкевича («Огнем и мечом«, «Потоп» «Пан Володыевский») его принимают за идеал польского рыцарства. Хотя «Каменецкий Гектор» был на самом деле представителем старинного подольского пухеттского рода; 8. (лат.) - «И всё-таки она вертится!»