Анатолий
Михайленко
И ливни шли…
(Вариант №50)
1
Киевское небо затянуто тучами цвета
армейской шинели. В каштановой аллее, тронутая первой ржавчиной осени, шелестит
листва, напоминая своим шелестом трение жести о жесть. Стас Кажан —
гуманитарий, в силу обстоятельств, ставший снабженцем, сидит на скамье,
машинально перекатывая в руке два небольших конских каштана.
— Стас. Стас Кажан! — кто–то окликнул его.
Он повернул голову. В двух шагах от него
стояла женщина лет тридцати пяти с загоревшим лицом и крашеными светлыми как
платина волосами. Ее большие темно–карие глаза, оттененные тушью, излучали
снисходительную нежность. Так взрослые смотрят на ребенка, совершившего
какую–то невинную шалость.
— Оля! Оля Ткач! — узнал он свою бывшую
сокурсницу, и неожиданный спазм сдавил ему горло.
— Нет, — сбила она его с толку своим
ответом. — Теперь — Ольга Полупан!
— А… могла бы… быть… Ольгой Кажан, —
сказал, запинаясь, Стас.
— Боже, — воскликнула несколько наиграно
женщина, звонко ударив в ладоши. — Как это забавно звучит: Ольга Кажан! Ольга
Летучая Мышь, не так ли?
«Почему забавно?» — подумал он. И
продолжил:
— И чем занимается Ольга Полупан?
— Работаю в институте литературы, кандидат
наук, сейчас пишу докторскую, да вот все никак не закончу...
— Что так? Тема трудная? — спросил он
участливо.
— Да ничего сложного, но, понимаешь,
семья, дети, — сказала она.
— И
много их у тебя?
— Один сын.
— Да? И как зовут юного пана Полупана? —
перешел он на шутливый тон.
— Стас, то есть Станислав, — сказала,
смутившись, Ольга.
— И на кого же похож мой тезка?
— Не обольщайся! — бросила она ревниво.
Пока разговаривали, присматриваясь, как
бы изучая, друг к другу, первые тяжелые капли дождя ударили по листьям
каштанов, запрыгали по асфальту, вздымая фонтанчики брызг.
— Здесь рядом кафе, идем быстрее, там
переждем дождь, — сказала Ольга. И бросилась взапуски с грозой, а он — следом
за ней. Забежав в кафе, плюхнулись, расслабившись, и тяжело дыша, на стулья за
столом у окна, выходящего на Крещатик.
Дождь усиливался. Выглянув на улицу и услышав
«пушечную» канонаду, Стас подумал: «Это надолго». И спросил Ольгу:
— Кофе будешь?
Она кивнула утвердительно головой.
— С пирожным?
— Я люблю заварные, если ты помнишь, —
уточнила она.
— Все еще не верится, что вижу тебя,
столько лет прошло, — сказал он, сделав глоток кофе и охватывая взглядом всю ее
ладную фигуру.
Ольга сидела вполоборота к нему и,
казалось, равнодушно смотрела в запотевшее окно. Но от него не ускользнуло, как
ее щека, обращенная к нему, шея и даже ушная раковина разом порозовели.
— Да,
время летит, что твой курьерский поезд, — произнесла задумчиво она и
повернулась к нему. Смутившись, он отвел глаза, утопив взгляд в чашке с кофе. А
она начала негромко, нараспев, читать:
На всех парах летело лето,
Нас увлекая за собой.
И все, что вдаль несла планета,
Звалось и жизнью и судьбой.
И ничего
уже поделать
Мы с этим фактом не могли.
Земля вращалась и летела,
И ливни шли, и ливни шли…
На снимке: картина народного художника Украины Николая Прокопенко
