Дела беженцев

«Полиция уже не трогает нас, знает, что не можем уехать»

Цыгане Анна Лакатош и Аладар Форкош познакомились в 2009 году в петербургском приёмнике-распределителе ГУВД, рассказывает пара корреспондентке «Важных историй». В спецприёмнике, предназначенном для отбытия административного ареста, задержанные не должны находиться дольше 15 суток, но Анна и Аладар провели там 14 месяцев. Они относятся к группе венгероязычных цыган-мадьяров. Оба родились в Украине, в городе Берегово в Закарпатье, на территории, которая до 1945 года принадлежала Венгрии. В советские годы большая часть местных цыган имели образование и работу, говорится в докладе Антидискриминационного центра (АДЦ) «Мемориал», но после распада СССР многие не смогли получить украинское гражданство, а затем потеряли и работу. Тогда часть мадьяров мигрировала в Россию. Форкош приехал в Петербург в 1999 году, ему было 22 года. Советский паспорт и трудовую книжку, по его словам, он потерял еще до переезда. 13-летнюю Лакатош привезли родители в 2002 году, паспорта у нее никогда не было. В 2009 году они с другими мадьярами жили в поселке Петро-Славянка в Ленобласти, там их и задержали сотрудники милиции. Согласно Кодексу об административных правонарушениях (КоАП), отсутствие у лица без гражданства документов, подтверждающих право находиться в России, — это правонарушение, которое может наказываться принудительным выдворением из страны. Так суд решил и в случае мадьяров — но выдворять цыган было некуда. Украина их принимать тоже отказалась. В результате мадьяры оказались в приёмнике — сейчас функцию приёмников выполняют Центры временного содержания иностранных граждан (ЦВСИГ). Больше года они прожили в темных камерах без горячей воды и прогулок, в условиях хуже тюремных. «При невозможности выдворения — а об этом стало известно достаточно быстро — не было смысла содержать людей под стражей, — рассказывала „Новой газете“ адвокат „Мемориала“ Ольга Цейтлина, представлявшая интересы цыган. — И мы от имени заявителей пытались добиться их освобождения. Но выяснилось, что процедуры, позволяющей оспорить сроки содержания в центре, не существует». Когда предельный срок содержания в спецприемнике вышел, мадьяров просто выпустили на свободу. «Я им говорю: „А если милиция обратно нас поймает?“ — вспоминает Форкош. — Обратно, говорят, придете». Последние 10 лет Анна и Аладар живут в самодельной хибаре из досок и линолеума в промзоне в десяти минутах пешком от петербургской станции метро «Рыбацкое». Раньше здесь был целый табор из 20 цыган, сейчас — только двое. Все остальные, включая родственников Лакатош и Форкоша, уехали в Украину: у кого-то были украинские документы, кто-то перешел границу нелегально. Сейчас Аладар собирает жестяные банки, которые можно сдать по 50 копеек за штуку, а Анна попрошайничает у метро. «Был бы паспорт, давно уехали бы уже, не страдали бы здесь, — говорит Анна. — Полиция уже не трогает нас, знает, что не можем уехать без документов. Пытались два раза пешком пройти [границу с Украиной], нас поймали там. Аладара побили, меня отправили в приют, где бездомные, потом обратно». После освобождения мадьяров из спецприемника в 2010 году АДЦ «Мемориал» от их имени подал жалобу в Европейский суд по правам человека (ЕСПЧ), который посчитал, что заключение перестает быть законным, когда становится понятно, что выдворение невозможно. Россия признала нарушения и выплатила мадьярам крупную компенсацию — по 30 тысяч евро каждому. Тогда цыгане планировали купить на эти деньги жилье на Украине, сейчас о деньгах Аладар говорит уклончиво: по его словам, часть дали в долг, часть раздали другим цыганским семьям, и в результате «остались без копейки». Позднее ЕСПЧ рассмотрел еще одно похожее российское дело и предписал России изменить законодательство, чтобы не допускать помещения лиц без гражданства в ЦВСИГ на годы в ожидании невозможного выдворения. Также Европейский суд предписал России обеспечить апатридам выдачу документов, которые позволили бы им легально жить и работать в России. Несмотря на это, Анна Лакатош и Аладар Форкош до сих пор не могут легализоваться в России. По словам координатора «Мемориала» Стефании Кулаевой, у них есть шансы на получение украинского гражданства, но «это очень сложно»: «Сами заявители застряли вне Украины, а еще у них нет документов, чтобы давать доверенности [кому-то, кто мог бы заняться их документами в Украине]». Источник: Комитет «Гражданское содействие» — региональная общественная благотворительная организация помощи беженцам и мигрантам.