Глава вторая

 

 

 

Трое суток Сергей провел в КПЗ, пока не был освобожден из-под стражи. Выйдя из «узилища» на улицу, он вдохнул «глоток» свежего воздуха и впервые в своей жизни осознал по‒настоящему, что это такое — Свобода! Он посмотрел с надеждой по сторонам, и увидел Каролину. Девушка стояла в тени старого каштана, дожидаясь его. Она была по-взрослому серьезной и, как всегда, решительной.

— Давай, уйдем отсюда! — сказала она строго, взяв Сергея под руку. — Ненавижу я это проклятое место.

В парке, куда они пришли, Каролина, вплотную приблизилась к Сергею, с нежностью посмотрела ему в глаза и провела своими тонкими почти прозрачными пальчиками по шишке на его лбу и царапинах на лице, и участливо спросила:

— Бедненький, тебе не больно?

У Сергея перехватило дыхание. Первым порывом его было обнять девушку. Но, замешкавшись, он упустил благоприятный момент. А Каролина деловито продолжила:

— Я вижу, ты устал. На тебе лица нет! Сейчас же иди домой, помойся, переоденься и хорошо выспись. А завтра встретимся и поговорим.

— Ну, что ты, мы с тобой так дано не виделись! — запротестовал он.

— Иди, иди, увидимся завтра! — строго сказала Каролина, чмокнув его в щеку.

— А дэ ж цэ тэбэ, хлопчэ, носыло? Я тут соби мисця нэ знаходыла! — встретила Сергея причитаниями квартирная хазяйка, тетя Галя. — Я вжэ думала, чы нэ втопывся ты, часом, на ричци, чы, можэ, побылы тэбэ, и ты лежыш в ликарни. Та мэни там сказалы, що такого у ных нэма. — И увидев на лице Сергея царапины и шишку на лбу, запричитала: «Ой, Боже ж ты мий, такы влучылы в твою дурну голову. Дай я тоби чогось холоднэнького прыкладу…»

Не дослушав причитаний тетки Гали, Сергей помылся, зашел в «коморку», которую снимал, и плюхнулся ничком на кровать. На следующий день в полдень, как и условились с Каролиной, он уже был у ротонды, в сквере, разбитом на месте уничтоженного коммунистами православного Александро–Невского собора. Вскоре пришла Каролины. В руке у нее была спортивная сумка.

— С тренировки? — спросил он понимающе.

— Нет, Сержа, не из тренировки. У меня тут пончики с яблочным повидлом, — сказала она. — Ты же любишь такие пончики, правда?

— Да, точно такие пончики готовит моя мама, к праздникам. Но ты посмотри, какая чудесная панорама Старого города открывается с высоты этого холма! — сказал он.

— Сережа! Я все эти дни себе места не находила, думала. Что не говори, а в том, что случилось, есть и моя вина. Не разреши я тебе идти со мной, ничего бы не произошло такого, — сказала она, потупив глаза. — А так и побили тебя, и экзамен по литературе ты пропустил…

— Ты что говоришь, Каролинка! Ни в чем ты не виновата, — взорвался негодующе юноша. — Тебе не в чем себя упрекать. А экзамен я и так завалил бы — не силен я в литературе. И ты не расстраивайся так из-за меня. Все как-то утрясётся, само собой. Не стал строителем — стану моряком. Вот увидишь, обязательно увидишь!

Такой ответ, кажется, удовлетворил Каролину. А Сергей, взглянув влюбленными глазами на девушку, тут же забыл о своих неприятностях — к счастью, в юности все горести забываются быстро.

— Ладно, идем, покажешь мне город. Ты его знаешь лучше, чем кто-либо другой» — сказал он, взяв девушку за руку…

— Мне кажется, здесь каждый камень помнит события прошедших эпох. И они бы хотели, да не могут всего сказать! — произнесла задумчиво Каролина, когда, они с Сергеем остановились посреди двора Старого замка.

— А ты зачем, Каролина? Вот ты мне обо всем и расскажи, или хотя бы о турецком нашествии, — сказал Сергей.

— Впервые они пришли на Правобережную Украину в 1621 году, — сказала Каролина, отвечая на его реплику. — Однако тогда султан Осман Второй, увидев неприступную твердыню Каменца, спросил приближенных: «Кто построил этот город?» — «Сам Аллах!» — ответили ему. — «Так пусть Аллах и берет его!» — сказал султан и отдал приказ войскам к отступлению…

— Однако турки пришли к нам снова…

— Да, полвека спустя! — сказала Каролина. — Защитники города две недели держали турецкую осаду. И только когда закончились боеприпасы и продовольствие, они вынуждены были капитулировать.

— Вероятно, вся Османская империя — от берегов Индийского до берегов Атлантического океана, — праздновала взятие такой неприступной твердыни, как Каменец, — сказал Сергей.

— А вместе с турками эту победу праздновали и украинские казаки во главе с гетманом Правобережной Украины Петром Дорошенко? — сказала Каролина, взглянув с укоризной на Сергея.

— Впервые слышу об этом, но предполагаю, что у гетмана Дорошенко были на то веские причины, — сказал он.

— Какие еще веские причины? Он променял христиан на мусульман! — взорвалась негодованием девушка.

— А может, это был ситуативный союз, только для того, чтобы земли украинские объединить в одно государство? — сказал Сергей.

 — Надолго ли? — спросила Каролина.

— Да, к сожалению, среди украинских гетманов тогда не было единства.

— Вот я и говорю: один король лучше десяти гетманов! — сказала с вызовом Каролина.

— Так где же украинцам было взять того короля?

— А пусть бы сами его выбрали, как это делали поляки! — сказала, по-девичьи простодушно, Каролина.

— Ты думаешь?

— А ты сомневаешься? — спросила она.

— Нет, нисколько, «Королевство Украина!» — звучит заманчиво и возвышено, — согласился Сергей.

Юноша сожалел о том, что была упущена такая возможность. В его голове пронеслись непривычные для него мысли. «Ну, почему, почему в средние века наши предки не проявили политической воли и не объявили себя преемниками Киевского княжества? Почему они не боролись за первопрестольный Киев, как за свою столицу? — думал юный анахорет. — И какой результат их нерешительности? А такой: «Мать городов русских» на семь веков сошла с исторической сцены…

Он не понимал также, почему позже, уже в шестнадцатом и семнадцатом веках, когда набирали силу Речь Посполитая и Московское княжество, его предки не претендовали на Киев, как на столицу украинского государства. Разве такие хутора как Чигирин, Батурин, Гадяч могли стать объединяющими центрами для всех украинцев?

— А вот, у той стены, погиб Ежи-Михал! — сказала Каролина, невольно изменив ход и направление мыслей юноши.

— А кто такой этот Ежи-Михал? — спросил Сергей, удивляясь осведомленности девушки.

— А ты не знаешь? — удивилась в свою очередь Каролина. — Это полковник Володыевский! «Каменецкий Гектор», как его назвали впоследствии. Он погиб уже после капитуляции Каменца, — продолжила она. — Кто-то из отчаявшихся защитников города взорвал пороховой погреб, и взрывной волной полковнику снесло тыльную часть головы. Невредимым осталось только его лицо.

Сергей посмотрел туда, куда указала девушка. Он представил себе мертвого полковника Володыевского, увидел его бездыханное тело, лежавшее на покрытом щебнем дворе Старого замка. На молодом красивом мертвенно-бледном лице героя ярко рдели пятна крови. Взгляд голубых, уже ничего не видящих глаз, был устремлен в черное от пожарищ небо...

— Откуда ты знаешь об этом? — спросил он.

— Из книг, Сережа, — ответила сдержанно Каролина.

Покинув крепость, они стали спускаться к Замковому мосту.

— Смотри! — сказала Каролина, указав рукой на сияющую золотом скульптурную фигуру, парящую в небе над Старым городом. Это Богородица Непорочная Дева — Покровительница города. Ее скульптура установлена на верхушке магометанского минарета в честь победы над турками.

— А я и не предполагал, что можно так сильно любить этот город, как его любишь ты! — сказал Сергей.

— Я же каменчанка, — ответила она.

Они перешли мост, стали подниматься по Карвасарскому спуску в Старый город. Каролина шла впереди, и Сергей любовался изящной фигурой девушки, ее стройными ногами, маленькими ступнями в кожаных сандалиях.

— Не отставай, иди быстрее! — сказала она, оглянувшись. И, поймав на себе взгляд юноши, смутилась.

— Каролина! — позвал он.

— Что тебе? — откликнулась девушка.

— Давно хотел спросить тебя: почему село под Замковым мостом называют Карвасары, а этот спуск — Карвасарским?

— Говорят, старину, на том месте располагался небольшой хутор. А на хуторе жила некая Сара. Курва Сара, как говорили о ней местные, потому что к ней на огонек много мужиков забегало. Со временем эти два слова — курва и Сара, — слились в одно. И таким образом получилось новое слово — Карвасары. По другой же версии, это название пошло от караван-сарая, который стоял на том самом месте, когда турки владели городом, — сказала Каролина.

— Интересно, — сказал Сергей.

— А тебе какая версия больше по душе?

— Конечно, первая.

— Почему это? — удивилась Каролина.

— В ней больше народного юмора…

— Ты посмотри, что за чудо этот храм! — воскликнула Каролина, когда, они поравнялись с бывшим Тринитарским костелом. — Это второе по красоте культовое здание старого Каменца.

— А первое? — спросил Сергей.

— Кафедральный собор святых Петра и Павла!

— Все-то ты знаешь, во всем разбираешься, — сказал Сергей, восторгаясь Каролиной.

— А ты не проголодался, Сережа? — спросила вдруг Каролина, не ответив на его замечание. — У меня в сумке есть пончики с повидлом. Давай, присядем где-нибудь, перекусим.

«Она просто прелесть, эта Каролинка-Малинка!» — подумал проголодавшийся юноша. И спросил:

— Может, зайдем в кафе или в столовую?

— Нет, что ты, не люблю я эти общепитовские забегаловки! — сказала девушка, брезгливо скривив губы. — Лучше пончики с молоком.

— Ну, тогда я побежал! — сказал юноша.

— Куда это ты? — спросила она.

— В магазин, куплю молока…

Когда они, присев на скамейку, лакомились сдобной выпечкой, Сергей сказал:

— Пончики — объедение! Мама пекла?

— Обижаешь, — нахмурила брови Каролина.

— Что, сама сподобилась? Ну, тогда ручки у тебя золотые! Дай, я их поцелую, — сказал Сергей.

— Обойдешься, — ответила Каролина, смутившись.

Утолив голод, молодые покинули сквер, перешли мощеную булыжником улицу и остановились посреди Советской площади.

— Раньше эта площадь называлась «Армянская», на ней был базар, проводились большие праздничные ярмарки — сказала Каролина. — А когда Каменец стал столицей...

— Столицей? Столицей чего? — перебил ее Сергей. — Нам в школе ничего об этом не говорили.

— В школе много чего нам не говорили! — сказала темпераментно Каролина. — А в тысяча девятьсот девятнадцатом году, Каменец, чтобы ты знал, был столицей Украинской Народной Республики. И на этой площади Симон Петлюра (15) провожал войска, уходившие на фронт.

— Наверное, и дед мой гарцевал здесь на «лихом» коне! — сказал Сергей.

— Твой дед! А причем тут твой дед? — удивилась Каролина.

— Мой дед Степан тоже был участником революции. Он, конечно, ничего не понимал в политике, но страстно хотел получить в собственность землю. Поэтому и ушел защищать Украинскую Народную Республику.

— И как, получил он землю? — спросила Каролина, с любопытством взглянув на юношу.

— Слава богу, что хоть живым вернулся домой. Правда, уже без коня и без овчинного кожуха.

— Что он рассказывал тебе о революции?

— Ничего он мне не рассказывал.

— Что так? Неразговорчивым был?

— Умер он, в голодовку, в ту еще, которая была в двадцатые годы — сказал Сергей.

— А со вторым дедом ты дружил?

— С каким вторым?

— Ну, обычно у нас бывает два деда: по отцовской и по материнской линии, — напомнила ему Каролина.

— А, дед Прокофий! Он умер еще раньше, во времена «Столыпинских реформ» — помнишь, мы их проходили в школе?  То есть, еще до Первой мировой войны. Дед Прокофий со всей семьей отправился в Самару, там царское правительство обещало украинским переселенцам выделить землю для сельскохозяйственного производства. Однако в дороге дед заболел и умер, оставив на руках у бабушки Ольги четверых детей…

— Вот как бывает в жизни! Я ведь тоже росла без дедушек. Одного расстреляли в тридцать седьмом во время сталинских репрессий, а второй погиб в сорок пятом. Он воевал в Польше, на стороне Армии Краевой, — сказала девушка.

На часах бывшей Ратуши ударили куранты. Стайка голубей, мирно ворковавшая на развалинах Доминиканского монастыря, испугавшись, взмыла, громко хлопая крыльями, в белесое летнее небо. Улыбнувшись этому неожиданному происшествию, Сергей и Каролина пересекли по диагонали еще одну площадь — Польскую, — и вышли к Триумфальной арке, на фризе которой была видна надпись, сделанная руками неизвестного резчика по камню: «HAC INTRABAT STANISLAV AVGUST REX DIE XI 9BRIS 1781 ANNO».

— Интересно, каково содержание этой надписи? — спросил Сергей.

— Там написано, что сквозь эти ворота 11 ноября 1781 года проходил король Польши Станислав Август (17), — ответила Каролина.

— Не понятно, почему русские большевики или советские коммунисты не уничтожили эту надпись, да и саму Триумфальную арку? — сказал Сергей.

— Ты просто не знаешь, в молодости Станислав Август и будущая императрицы Екатерина были любовниками …

— Тем более, большевики должны были стереть эту арку с лица землю, чтобы ничто не напоминало ни о польском короле, ни о его интимной связи с царицей.

— Ты ошибаешься, Сережа! Воспоминания о короле Станиславе Августе и Екатерине второй греют душу русским, и печалят каждого поляка! — сказала Каролина.

— Почему это, Каролина? — удивился Сергей.

— Потому что во время правления Станислав Август состоялся третий и последний раздел Польши. И Речь Посполитая, давняя соперница Московии, прекратила свое существование…

— А ты говорила: «Один король лучше десяти гетманов…»

Каролина пропустила мимо ушей этот словесный выпад юноши. Но когда они вошли под своды арки, она тихо шепнула ему на ухо:

— Загадай желание и прикоснись левой рукой к стене арки. И все, о чем ты загадаешь, обязательно сбудется…

Сергей, недолго думая, загадал: «Сегодня же поцелую Каролинку!» И прикоснулся левой рукой к арке.

— Загадал? — спросила девушка, заглядывая ему в глаза, вероятно, пытаясь угадать, о чем же он загадал. — Вот и отлично!

— Как скоро сбудется? — спросил он.

— Что сбудется?

— Ну, то, о чем я загадал?

— О, это зависит от важности твоего желания и того, как сильно ты этого желаешь! — сказала она.

Каролина настояла, чтобы они зашли в кафедральный Петропавловский костел. Перед тем, как войти под своды церкви, она перекрестились — слева направо, как крестятся католики. «Так она полячка!» — догадался Сергей. И перекрестился справа налево, по православной традиции.

В храме, превращенном в музей, Сергей чувствовал себя неуютно. Дневной свет, проникая сквозь стрельчатые окна с витражами, терял силу, превращаясь в свою противоположность. Поэтому в храме стоял торжественно-призрачный сумрак. Реальным казался только маятник Фуко. Он висел на тросе под куполом и своими колебаниями как бы убеждал верующих в святое причастие, что планета Земля вращается вокруг своей оси.

Покинув храм-музей, Сергей и Каролина обошли его с южной стороны. У минарета они встретили группу туристов. Гид рассказывала современным пилигримам очередную местную легенду:

— В средине девятнадцатого столетия одна юная панночка полюбила молодого шляхтича, — рассказывала экскурсовод. — Да так сильно, что жить без него не могла. А он насмехался над ее чувствами. Отчаявшись, девушка как- то ночью взобралась на балкон минарета, и бросилась вниз головой…

— Вот к чему приводит любовь! — сказала Каролина, когда они с Сергеем проходили узкой средневековой улочкой, стены которой поросли мхом и лишайником как изжелта-изумрудным осадком времени.

Молодые люди остановились над каньоном реки Смотрич. И разм, не сговариваясь, опустились в пожухлую траву. В воздухе остро пахло высушенной солнцем травой — чабрецом, полынью, и еще чем-то. Может быть, самой историей. Каролина откинулась навзничь. Сергей склонился над нею. Веки девушки были сомкнуты и слегка подрагивали, а рот ее был приоткрыт в ожидании.

«Вот так сбываются заветные желания!» — подумал, волнуясь, Сергей.

Но он почему-то не сделал того, о чем мечтал в камере предварительного заключения, и чего он так хотел весь сегодняшний день — поцеловать Каролину. Юноша лег рядом с девушкой, взял ее руку. И тотчас же ощутил биение ее пульса. «В таком ритме, наверное, морская волна бьется о прибрежные скалы», — подумал он. И твердо решил, что этим же летом поедет в Одессу поступать в мореходное училище и станет моряком…

Уставшее за день солнце медленно садилось за башни средневековой крепости. Его лучи освещали снизу позолоченную скульптуру Богородицы Непорочной Девы — Покровительницы города, стоявшую на верхушке магометанского минарета. Мария, воздев руки к небу, благословляла этот мир и все сущее в нем…