Анатолий Михайленко
Х Х Х
В кривоколенном Воронцовском переулке,
Как стетоскоп приникшем к морю и мирам,
Маляр марает стены охрой, стоя в люльке,
А заодно – и
окна в перекрестье рам.
Он слишком щедр, он расточительно небрежен,
И метит кисть его все чаще наугад:
То он коричневой плеснет на побережье,
То золотой добавит в спелый виноград.
Я рад всему, я по-хорошему настроен,
Мне по душе и переулок и маляр,
И то, как смело он над крышами построек
Малюет звезды и луны багровый шар.
Они, хоть слабо, освещают путь рисковый –
Туда, где стали у причалов корабли,
Которых держат, как в узде, канат пеньковый,
Да кнехт чугунный, вбитый в краешек земли.
В лицо пахнуло ветром, как судьбой суровой,
Загрохотали сходни. Будто ближний гром,
Звучит команда наверху: «Отдать швартовы!»
И тронулся корабль, гонимый сентябрем.
А за кормой остались, как фата-моргана,
Одессы абрис, лестница и старый Дюк,
И отражает море маяка морганье,
Как свет звезды, случайно выпавшей из рук.
Из книги "Волчья ягода", 1997 г.
Комментариев нет:
Отправить комментарий